Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Книга 1. Пришедший сам

«Маяковский переехал на Надеждинскую улицу, чтобы быть поближе к Лиле».

Маяковский сообщил об этом матери в письме от 9 ноября:

«Дорогая мамочка.

Здоров я по-прежнему хорошо. Работаю тоже по-прежнему. Переехал из Пале-Рояля. Так что пишите мне сейчас по такому адресу: ул. Жуковского, д. № 7, кв. № 42, кварт<���ира> Брик, для Маяковского. Дорогая мамочка, у меня к Вам большущая просьба. Выкупите и пришлите мне зимнее пальто…».

Александра Алексеевна пальто выкупила и послала в Петроград. И Маяковский во внеслужебное время стал выходить на улицу в присланном ему одеянии. И шляпу надвигал на самые глаза, опасаясь, по словам поэта Сергея Спасского…

«… опасаясь встретить военное начальство».

А Николай Гумилёв 5 декабря 1915 года был, по словам Юрия Анненкова, «за своё бесстрашие» награждён вторым Георгиевским крестом (3-й степени).

Другой поэт-фронтовик Бенедикт Лившиц тоже стал Георгиевским кавалером, был ранен и из армии демобилизован.

В декабре 1915 года вышел первый номер журнала «Летопись», который редактировался Горьким. В журнале активно сотрудничали Лариса Рейснер, Вячеслав Полонский и Виктор Шкловский. Алексей Максимович задумал привлечь к журналу и Маяковского, считая (по словам Александра Тихонова)…

«… что мы сделаем полезное дело, если будем – печатать Маяковского в «Летописи».

И, тем не менее, со стороны сотрудников «Летописи» (за исключением меня) это предложение Алексея Максимовича было встречено довольно холодно. Некоторые даже обиделись. В их представлении Маяковский был «хулиганом в жёлтой кофте», и вдруг этакого скандалиста да в солидный, толстый марксистский журнал!

Главными противниками Маяковского были… И.И.Скворцов, Ногин и другие. …но в конце концов с желанием Горького нельзя было не считаться, и Маяковский был привлечён».

Обратим внимание, что журнал предполагалось сделать «марксистским», а среди тех, кто был против привлечения в него Маяковского, первым назван видный деятель РСДРП(б) Иван Иванович Скворцов, писавший под псевдонимом Степанов, которого называли наставником юного пропагандиста «товарища Константина». Выходит, что Иван Скворцов был очень обижен на Маяковского за его «дезертирство» из партии? Или он вообще не знал такого эсдека – «товарища Константина»?

Александр Тихонов продолжал:

«В «Летопись» Маяковский привёл своих друзей… Перед выходом каждого номера происходила баталия: «футуристы» спорили с «марксистами»… Маяковский от этих споров держался в стороне».

Среди этих «футуристов» были Осип Брик и Виктор Шкловский, среди «марксистов» — Лариса Рейснер и Вячеслав Полонский. Вспомним, кем были спорщики.

Осип Максимович Брикбыл на пять лет старше Маяковского, родился в Москве, имел высшее юридическое образование. Был, как мы помним, призван служить в петроградскую автомобильную роту, но дал взятку писарю, и тот вычеркнул его из послужных списков.

Виктор Борисович Шкловскийбыл старше Маяковского на полгода. Родился и вырос в Петербурге. Ещё гимназистом стал печататься в журнале Николая Шебуева и Василия Каменского «Весна». Учился в Петербургском университете на историко-филологическом факультете. Осенью 1914 года ушёл добровольцем в армию, но в 1915-ом вернулся в Петроград, где стал служить инструктором в военной школе, обучавшей управлению броневиками.

Лариса Михайловна Рейснербыла на два года моложе Маяковского. Родилась в польском городе Люблине в дворянской семье юриста и профессора права Михаила Андреевича Рейснера. Окончив петербургскую гимназию и Психоневрологический институт, она (вместе с отцом и матерью) выпускала литературный журнал «Рудин», о котором Александр Блок сказал:

«…журнальчик „Рудин“, так называемый „пораженческий“ в полном смысле, до тошноты плюющий злобой и грязный, но острый..».

Лариса, которая была в тот момент возлюбленной поэта Николая Гумилёва, публиковала в «Рудине» статьи и стихи.

О её внешности написано немало. Ровесник Ларисы, поэт-акмеист Всеволод Рождественский, писал:

«Стройная, высокая… В правильных, слово точёных, чертах её лица было что-то нерусское и надменно холодноватое, а в глазах – острое и насмешливое».

Жена поэта Осипа Мандельштама, Надежда, писала, что Лариса Рейснер…

«… была красива тяжелой и эффектной германской красотой».

Поэт и прозаик Вадим Андреев (сын писателя Леонида Андреева) к этому добавлял:

«Когда она проходила по улицам, казалось, что она несёт свою красоту, как факел…

Не было ни одного мужчины, который бы прошёл мимо, не заметив её, и каждый третий – статистика, точно мною установленная – врывался в землю столбом и смотрел вслед, пока мы не исчезали в толпе».

Вячеслав Павлович Полонский(настоящей его фамилией была Русин) родился в 1886 году в семье ремесленника-часовщика. С четырнадцати лет содержал себя собственным трудом, отдавая всё свободное время самообразованию. С 1905 года – меньшевик. В 1907 году сдал экзамен на звание учителя и поступил в Петербургский Психоневрологический институт, откуда был вскоре исключён за участие в студенческой забастовке. Однако потом этот институт он всё же окончил.

Вот такие были сотрудники в журнале «Летопись». В их споры Маяковский не вмешивался, потому что дискуссии затевали его друзья, которым он доверял. Николай Асеев написал:

«Их было не так много в то время, но это была настоящая дружина при великом уделе искусства, команда при капитане, почти что семья при патриархе, хотя самому патриарху было зачастую лет меньше его литературных деток. Да и не только литературных: сюда входили и художники, и критики, и поэты, и театральные деятели…

Круг самых близких, без рассуждения почувствовавших полную меру гениальности их современника, можно сказать, влюблённых в него как в явление, близ которого находиться было уже счастьем жизни…».

В самом конце 1915 года состоялось знакомство Маяковского со знаменитейшим режиссером Всеволодом Эмильевичем Мейерхольдом. Одна из учениц его Петроградской студии, Александра Васильевна Смирнова, впоследствии писала:

«По просьбе одной из студиек Мейерхольд разрешил привести Маяковского. В то время только что вышла поэма „Облако в штанах“ – маленькая книжечка в жёлтой обложке. Маяковский захватил с собой стопку экземпляров этой книжки.

Все мы во главе с Мейерхольдом расселись на стульях, расставленных полукругом против эстрады, а для Маяковского был приготовлен столик. Столиком Маяковский пренебрёг…