Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Книга 1. Пришедший сам

В момент проведения конференции Коба Джугашвили находился в ссылке в городе Вологде, поэтому в состав ЦК его кооптировали (то есть ввели без проведения выборов).

Максиму Горькому, активно снабжавшему социал-демократов деньгами, вскоре после завершения работы конференции Ленин отправил письмо, а котором писал:

«Дорогой A.M.!.. Наконец удалось – вопреки ликвидаторской сволочи возродить партию и её Центральный Комитет. Надеюсь, Вы порадуетесь этому вместе с нами».

О внутрипартийных разборках в среде революционеров-эмигрантов граждане России, конечно же, ничего не знали. Но, как известно, слухами земля полнится, и некоторые молодые россияне (особенно те, кто пристрастился к «левым» течениям в искусстве), стараясь не отстать от революционеров-подпольщиков, активизировали свои попытки по-своему переделать общество и его взгляды. И 13 января 1912 года поэт Игорь Северянин торжественно объявил, что основанная им в Петербурге «Школа Вселенского Эго-футуризма» переименовывается в «Академию Эго-футуризма».

Российские власти в тот момент продолжали закручивать гайки. 23 января по особому распоряжению министра внутренних дел было установлено тайное наружное наблюдение (продолжавшееся четыре года) за царским любимцем Григорием Распутиным.

А вернувшийся из Чернянки в Москву Давид Бурлюк подключился к художникам Петру Кончаловскому, Илье Машкову и Аристарху Лентулову, которые готовили вторую выставку, носившую то же название – «Бубновый Валет». Её открытие, намеченное на начало года, пришлось перенести на 25 января. Бенедикт Лившиц объяснил:

«Москва переживала своеобразный жилищный кризис, вызванный перепроизводством картин: все помещения, мало-мальски пригодные для экспонирования живописи, были заняты и законтрактованы на несколько месяцев вперёд».

К тому же российских живописцев-авангардистов по-прежнему никто не воспринимал всерьёз, и «бубновым валетам» приходилось преодолевать дополнительные препятствия. Так, к примеру, Александр Николаевич Бенуа, сам недоучившийся художник, называвший себя «автодидактом», то есть «самоучкой», тоже не желал поддерживать официальное искусство. Но, испытывая отвращение к буржуазно-мещанскому, «потребительскому» пониманию художественного творчества, он всё же писал в своих «Художественных письмах»:

«Настоящие кубисты – только там, на Западе, у нас же провинция, плетущаяся в хвосте Пикассо, Ле-Фоконье, Брака, Глэза и прочих современных мастеров. Жалкие подражатели Бурлюки, Ларионовы, Лентуловы, Гончаровы, только копируют своих учителей, французов, упрощая и доводя до абсурда их тезисы и приёмы».

Впрочем, подобные наскоки лишь подогревали интерес публики, и посещаемость открывшейся выставки «Бубновый Валет» была столь высокой, что картин продали на четыре с лишним тысячи рублей.

А чем в это время занимался наш герой?

4 февраля 1912 года в Колонном зале Благородного собрания Москвы оркестр под управлением известного в ту пору дирижера Сергея Александровича Кусевицкого давал симфонический концерт. В числе других произведений исполнялась симфоническая поэма «Остров мёртвых» Сергея Васильевича Рахманинова. Она была написана в Дрездене – после того, как композитор увидел репродукцию, а затем и оригинал картины швейцарского художника-символиста Арнольда Беклина «Остров мёртвых». Главные мотивы поэмы – неотвратимость смерти и жажда жизни.

Отправились на концерт и Бурлюк с Маяковским, который (в «Я сам») описал свои впечатления:

«Благородное собрание. Концерт. Рахманинов. Остров мёртвых. Бежал от невыносимой мелодизированной скуки. Через минуту и Бурлюк. Расхохотались друг в друга. Вышли шляться вместе».

Маяковского той поры описала Мария Бурлюк, жена Давида:

«Володя Маяковский в 1911-12 годах жил бедняком. На чёрных штиблетах нет калош, и его сырые ноги прозябли. Из-под фетра шляпы чёрно брильянтят ночные трагические таинственные глаза».

По Европе в тот момент стремительно распространялись идеи итальянца Филиппе Томмазо Маринетти. В Словаре иностранных слов (1955 года издания) этот пришедший с запада «изм» истолковывался очень сурово:

«ФУТУРИЗМ [лат. futurum будущее] – формалистическое, упадочное течение в изобразительном искусстве и поэзии, возникшее в начале 20 века в Италии. <���…> В живописи футуристы стремились передать движение в его последовательных состояниях, рисуя, например, по нескольку ног, рук у человека; …в поэзии футуристы вводят слова, лишённые всякого смысла, разрушают синтаксис и отрицают каноны поэтического творчества. В дореволюционной России футуризмом называли незначительное литературное течение, выражавшее архаические настроения мелкобуржуазной интеллигенции…».

Кроме этого течения (с точки зрения советских искусствоведов, «незначительного») художники-авангардисты начала XX века были увлечены еще одним «измом», исходившим из Франции и связанным с именами художников Пабло Пикассо и Жоржа Брака. В том же словаре иностранных слов (1955 года издания) об этом «направлении» сказано:

«КУБИЗМ [< греч. см. куб] – упадочное формалистическое направление в буржуазном изобразительном искусстве, зародившееся в начале 20 века во Франции; представители кубизма изображают предметы, людей, природу в виде простейших геометрических тел (кубов, шаров и т. д.), что приводит к грубейшему искажению облика реального мира».

С этими моднейшими на тот период времени «течениями» Давид Бурлюк и старался познакомить Владимира Маяковского, который впоследствии написал об этом в «Я сам» (в главке «ПАМЯТНЕЙШАЯ НОЧЬ»):

«Разговор. От скуки рахманиновской перешли на училищную, от училищной – на всю классическую скуку. У Давида – гнев обогнавшего современников мастера, у меня – пафос социалиста, знающего неизбежность крушения старья. Родился российский футуризм».

Бенедикт Лившиц с подобным утверждением согласен не был, написав:

«Самый термин „футуризм“ нам в то время был ещё одиозен. Его подхватил в ноябре одиннадцатого года Игорь Северянин, приставивший к нему слово „эго“ и сделавший его знаменем группы петербургских поэтов… Присвоив себе наименование футуристов, они сразу сообщили термину „пежоративный“ оттенок, побуждавший нас отклонять от себя этот ярлык, когда газеты, против нашей воли, стали нам его навязывать».

«Пежоративный» в переводе с французского означает «негативный».

Таким образом, по утверждению Маяковского, в ту «памятнейшую ночь» 4 февраля 1912 года из его разговора с Бурлюком и родилось новое российское движение, которое вскоре было названо «футуризмом».