Александр Житинский - Виктор Цой

– Так и не познакомились?

– Потом. Он был в таком ненадлежащем состоянии и удивительно мне понравился как эстетический объект: высокий, худой, такой весь в черном-черном, с кошачьей походкой. Но пока он не умер, я его песни не послушала, представляете? А совсем недавно в Питере мы познакомились с красавцем Гурьяновым – он был в группе Цоя барабанщиком.

– И чего?

– Ну чего? Мы чуть из-за него на самолет не опоздали.

– Почему из-за Гурьянова вы чуть не опоздали на рейс?

– Потому что он нам как включил концерт „Кино“ у себя дома на большом-большом экране, так мы все впали в такую эйфорию, что встать с дивана не смогли. Что-то мне такое передавалось от него! Цой был настоящий поэт и маг; из всех, кого вообще можно воспринимать и кого я знала лично, магов только двое: он и Земфира».

Александр Липницкий (из беседы с автором, 2009):

«…Теперь о Наташе. С Наташей, как ты знаешь, они познакомились на фильме „Асса“, и они несколько раз ко мне приходили. А она так любила умно болтать, что мы с Цоем дали ей кличку „Энгельс“. Ну, типа ты такая умная, как Энгельс. И долго над ней так подшучивали. И было несколько чудесных вечеров у меня на Каретном, они приезжали вместе. Потом, когда в 89-м году у меня родился сын, Витька приезжал специально, чтобы сделать ему какой-то маленький подарок. Сын Володя. Ведь действительно Витьку связывала какая-то очень нежная дружба с моим младшим братом. Они ближе были по возрасту, и при том, что Володя мой не был рок-музыкантом, Витька был единственным из рок-музыкантов, кто приехал на похороны, кто пел на поминках, хотя знакомы с ним были все. И Витька пригласил его на свою свадьбу с Марьяной, хотя я предупреждал, что добром это не кончится. Кончилось это поножовщиной, он Майку пузо порезал, вообще он беспредельщик был редкостный – мой брат. Ему нельзя было пить.

Так вот о Наташе. Она закрылась после той волны оглушительной и неприятной посмертной шумихи. Она решила закрыться и в этом не участвовать. И правильно сделала. И до сих пор она на эту тему не говорит. Но вот мы с ней летали на „Дух огня“ в Ханты-Мансийск, с братьями Нугмановыми. Мы много общались. Она как-то отошла и охотно рассказывала про Витю. Пожалуй, главное, что она выделяла в своем возлюбленном и почему она его дистанцирует от многих людей из его компании, которые, как она считает, просто делают себе имидж на его фоне, – это его чувство собственного достоинства. Оно было совершенно беспрецедентным на фоне общего советского убожества. И она это все время подчеркивает, его чувство собственного достоинства и то, что он никогда не опускался до того, что позволяют себе другие музыканты и люди его компании. Поэтому она с ними не общается».

Мы подошли к трагической развязке нашего сюжета, коим является жизнь и творчество Виктора Цоя.

Мне довелось последний раз увидеть Витю и даже коротко поговорить с ним 22 июня 1990 года в Москве, на следующий день после его дня рождения.

Мы с женою приехали в Москву по приглашению Джоанны Стингрей, у которой вышла пластинка «Думаю до понедельника». Джоанна праздновала это событие в Московском Доме художника на Гоголевском бульваре. Приглашены были многие знаменитые музыканты Питера и Москвы, а также журналисты.

А у меня как раз в начале июня вышла из печати книга «Путешествие рок-дилетанта». В Москве книги еще не было, и Джоанна заказала привезти ей целую пачку.

Я купил в издательстве нераспечатанную пачку книжек и приехал с этой пачкой на квартиру Джоанны в Москве прямо с поезда, часов около девяти утра.

Она встретила меня по обыкновению бурно и радостно, распечатала пачку и побежала в комнату за пригласительными билетами на презентацию.

И тут я увидел сквозь открытую дверь кухни, что там за кухонным столом сидит Витя Цой и пьет чай.

Я зашел к нему поздороваться и спросить, как жизнь.

Цой выглядел усталым и каким-то поникшим. Он поздоровался со мной и на вопрос как дела ответил своим обычным «нормально».

– Не устал от гастролей? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Да нет…

– У меня книжка вышла про рок-клуб и все наши дела, – сказал я. – Разреши, я тебе ее подарю.

– Да, конечно…

Я взял книгу из Джоанниной пачки и сделал Цою дарственную надпись на титульном листе. Убейте, не помню, что я там написал. Вероятно, что-то типа «Вите Цою с любовью к его песням».

Он принял книгу, поблагодарил и принялся ее листать. Мне показалось, что она его заинтересовала. Однако не настолько, чтобы начать какой-то разговор.

Тут явилась Джоанна, мы обменялись еще двумя-тремя фразами, и я отбыл, пожелав всего хорошего и «до встречи вечером».

Однако вечером Цоя на презентации пластинки Джоанны не оказалось. Зато были Макаревич, Григорян и другие знакомые и незнакомые рокеры. Бродил поэт Вознесенский, недавно приобщившийся к року и назвавший БГ «по-хорошему худым», – определение, еще долго преследовавшее Бориса.

На бульваре уже пели «Безобразную Эльзу», погода была теплая. Но Цоя с нами не было.

Прекрасный вечер с песнями и вином кончился тем, что утром я проснулся в Смоленске в купе «СВ» вместе с Макаревичем. У группы была однодневная гастроль с двумя концертами на стадионе, и Макар пригласил меня прогуляться с ним в Смоленск и обратно.

Впрочем, об этом можно прочесть в книге «Альманах рок-дилетанта». Я вернулся в Москву 24 июня 1990 года и отбыл в Ленинград именно в тот вечер, когда Виктор Цой и группа «Кино» давали свой последний концерт на Большой арене Лужников в присутствии семидесяти тысяч зрителей.

А менее чем через два месяца телефонный звонок принес мне весть о том, что Виктор погиб в автокатастрофе. Через пять дней мы хоронили его на Богословском кладбище.

Все, что касается обстоятельств автомобильной катастрофы, произошедшей на 35-м километре дороги Слока-Талсы, в Латвии, 15 августа 1990 года в 11 часов 30 минут, многократно описано и обсуждено. До сих пор отчаянно дискутируется вопрос – случайна ли была катастрофа? не убийство ли это? Приверженцев этой гипотезы довольно много, достаточно просмотреть форумы сайта yаhhа. com.

Сразу скажу, что я не вижу особого смысла рассматривать конспирологические теории. Если у факта существует простое и разумное объяснение, искать объяснения сложные не стоит. Это можно делать лишь в том случае, если простое объяснение чем-то опровергается.

Я не вижу таких опровержений.

И все же мы рассмотрим подробно, как произошла катастрофа, пользуясь свидетельствами тех, кому можно доверять в наибольшей степени – прежде всего, работников милиции, а также тех журналистов и поклонников Цоя, кто бывал на месте трагедии и предпринимал собственные изыскания.