Наталия Чернышова-Мельник - К. Р. Баловень судьбы

В те времена никто не внушал кадетам любви и преданности царю и Родине и никто не твердил им о долге, доблести и самопожертвовании. Но во всей корпусной обстановке было нечто такое, что без слов говорило им об этих высоких понятиях, говорило без слов детской душе о том, что она приобщалась к тому миру, где смерть за Отечество есть святое и само собой разумеющееся дело. И когда впервые десятилетний ребенок видел, что под величавые звуки «Встречи» над строем плыло ветхое полотнище знамени, его сердце впервые вздрагивало чувством патриотизма и уже навсегда отдавало себя чувству любви к тому, что символизировало мощь и величие России…Так, незаметно, день за днем, без всякого внешнего принуждения, душа и сердце ребенка, а затем и юноши, копили в себе впечатления, которые формировали личность. Вот этими-то путями незаметно внедрялось то, что потом формировалось в целое и крепкое мировоззрение, основанное на вере в Бога, на преданности царю и Родине и готовности в любой момент сложить за них свою голову…

Анатолий Марков писал воспоминания в 1961 году, на склоне лет. Многое повидав и пережив в жизни, он со всей определенностью утверждал:

Особенную солидарность и веру в себя самих внес в кадетский быт великий князь Константин Константинович, сыгравший в жизни и воспитании кадет последнего перед революцией периода времени совершенно исключительную роль.

…Трудно переоценить заслуги великого князя перед российскими кадетами. Еще в 1900 году, вскоре после его назначения на должность Главного начальника военно-учебных заведений, в журнале «Разведчик» было опубликовано посвященное ему стихотворение Владимира Гиляровского:

Верно подметил известнейший русский журналист: Константин Константинович любил людей. И именно это для офицера и педагога – «выше всего». Поэтому многие годы сохранялась память о своем великом князе в русских кадетских корпусах, рассеянных по всему миру…

…Год 1904 стал грозным предвестником бурь, которым вскоре суждено потрясти Россию. 27 января в дневнике великого князя появляется тревожная запись:

Газеты запоздали… Ухватился за «Правительственный вестник», где напечатана была телеграмма из Порт-Артура: «в ночь на сегодня… японские миноноски напали на стоявшие на внешнем порт-артурском рейде суда»… Итак, война вспыхнула. Да будет воля Божия!

А ведь совсем недавно, перед придворным балом, который состоялся 19 января, к Николаю II подошла с вопросом о возможности начала боевых действий против Японии жена русского посла в Лондоне графиня Бенкендорф. Ее волновала прежде всего судьба сына, который служил на одном из кораблей нашей эскадры в Порт-Артуре. Император ответил: «Я войны не хочу, и ее не будет».

В тот же вечер в разгар веселья, в бальную залу прибыл офицер Генштаба с телеграммой об атаке русского флота японскими миноносцами. Невольно вспоминаются слова, сказанные об императоре военным теоретиком генералом Михаилом Ивановичем Драгомировым, преподававшим когда-то Николаю Александровичу тактику: «Сидеть на престоле – годен, но стоять во главе России – неспособен».

Каковы же истоки русско-японской войны, страшным последствием которой стала первая русская революция?

Они уходят корнями в 1894 год, когда Япония напала на Китай, начав тем самым первую японско-китайскую войну. Предлогом было введение в Корею китайских войск для оказания военной помощи в усмирении вспыхнувшего там крестьянского бунта. Правительство Японии посчитало это нарушением прежних японско-китайских соглашений. Среди многочисленных военных операций оказалась и высадка японских войск в китайском городе Люйшунь, впоследствии названном Порт-Артуром, где было вырезано 18 000 мирных жителей. В живых японцы оставили только 36 человек, которых заставили копать могилы для убитых. Одержав победу в этой войне, Япония вынудила Китай подписать в 1895 году Симоносекский договор. В числе отошедших Японии территорий оказался и полуостров Ляодун, где находился Люйшунь, а также стратегически важный залив, омывавший его.

Правительства России, Франции и Германии были чрезвычайно обеспокоены усилением Японии в этом регионе и в ультимативной форме потребовали вывода японских войск с полуострова. Япония не могла сдержать натиск этих стран без поддержки Великобритании, но ее правительство порекомендовало Японии не обострять конфликт, и та вынуждена была вернуть залив Китаю. В 1898 году Россия получила часть полуострова Ляодун в аренду на 25 лет и построила на нем свою военную базу.

30 января 1902 года был подписан англо-японский договор, обеспечивавший Стране восходящего солнца поддержку Великобритании. А в конце 1903 года Япония завершила программу подготовки к войне. Правящие круги этой страны убедились, что Российская империя добровольно не уступит своих позиций на Дальнем Востоке. Поэтому единственным путем для осуществления своих захватнических планов в Корее и Маньчжурии японское правительство считало войну с западным соседом. В этих условиях верхушка внешней политики Японии решила вступить в переговоры с российским руководством, надеясь, что они затянутся в связи с неуступчивостью царского правительства. Именно это и можно будет использовать, считали японские дипломаты, как предлог для объявления войны!

Переговоры начались в августе 1903 года. Россия лавировала и постепенно шла на уступки, но это совершенно не устраивало Японию.

В это время статс-секретарь А. М. Безобразов, пользовавшийся большим доверием у Николая II, составил записку о неизбежности войны с Японией и предложил путем создания мнимых коммерческих предприятий начать мирное завоевание Кореи. Этот совершенно авантюрный проект получил поддержку императора и привлек немалые частные средства, несмотря на противодействие министра финансов С. Ю. Витте. Пользуясь расположением государя, Безобразов добился остановки эвакуации русских войск из Маньчжурии и учреждения Особого комитета по делам Дальнего Востока, став к тому же его членом. И война тогда действительно едва не началась.

13 января 1904 года Япония предъявила Российской империи ультиматум. Отвергнув предложения царского правительства, она потребовала безоговорочного признания Российской империей японских требований и прав Японии и других держав в Маньчжурии. 16 января 1904 года американский посланник телеграфировал в Вашингтон, что русские уступают Японии «во всем». И это, к сожалению, было правдой. 20 января царь утвердил ответ Российской империи, и он тут же был отправлен телеграфом в Токио и в Порт-Артур. 22 января об этом ответе официально поставили в известность японского посланника в Санкт-Петербурге. А на следующий день, решив опередить ответ русских, министр иностранных дел Японии Комура отдал распоряжение «прекратить настоящие бессодержательные переговоры» и прервать дипломатические отношения с царским правительством.