Сергей Ушаков - В интересах всех фронтов

Дни летели за днями, и вот однажды нам прочли письмо, обнаруженное у убитого в боях под Сталинградом немецкого лейтенанта Карла Кресса. В этом письме - его Крессу прислал из Варшавы некий Вилли Крафт - было немало интересного для нас. "Ты уже, наверное, слышал, что русские нанесли нам визит. Мы забрались в глубокое убежище, но и там были слышны взрывы бомб. После удара мы осматривали работу русских летчиков. Это ужасно! Ты должен помнить 7-этажную гостиницу против Центрального вокзала. В ней проживали немецкие офицеры не только местного гарнизона, но и приезжие. Прямым попаданием бомбы гостиница разрушена. Многие, находившиеся там, погибли. Среди погибших полковник генштаба, прибывший накануне из Берлина. Разрушены казармы СС. Несколько бомб попало в форт. Сильно пострадало несколько военных предприятий и Западный вокзал. Все, что натворили русские, не перечесть. До сих пор нам здесь жилось уютно и спокойно. Каждый радовался, что находится в глубоком тылу, и считал себя в безопасности. Русские нарушили эту иллюзию".

Письмо каждый из нас принял к сведению, как и другую подобную информацию. И только когда мы остались одни, Арсен, обращаясь к Додонову, будто между прочим заметил:

- Судя по всему, это наша работа, товарищ командир!..

* * *

В течение следующей недели на Западе стояла плохая погода, и дальние бомбардировщики продолжали бомбардировать боевые порядки и сосредоточения войск противника.

В соответствии с обстановкой их удары переносились с одного участка на другой. Следует отметить, что более 80 процентов сил АДД, действовавших под Сталинградом, использовались в тактическом взаимодействии с сухопутными войсками и фронтовой авиацией. Тактическое взаимодействие частей АДД с войсками было организовано впервые. Осуществлялось оно через офицеров связи, выделяемых от авиадивизий дальнего действия, причем некоторые из офицеров находились непосредственно на переднем крае вместе с наземными войсками. Надо сказать, в период борьбы на дальних подступах к Сталинграду линия фронта обозначалась в лучшем случае кострами и ракетами. Сейчас же, когда фронт стабилизировался, передний край обороны наших войск обозначался, кроме того, сигнальными огнями автомашин, врытых в землю, стрельбой минометов и артиллерии по району, предназначенному для бомбометания. Иногда применялись прожекторы, направлявшие свои лучи по направлению к цели. На восточном берегу Волги выкладывалось световое "Т" и за ним линия костров. Все это исключало случайные бомбометания по своим войскам, обеспечивало точное прицеливание по заданным объектам. Высота бомбометания была удобной - 2000 метров. При нанесении ударов по ближним целям бомбы сбрасывались прямо над нашими войсками. Услышав их свист, солдаты поднимались в окопах и наблюдали за разрывами.

Следующий вылет в глубокий тыл противника на бомбардирование Берлина, Данцига и Кенигсберга части АДД выполнили в ночь на 27 августа. На этот раз самолетов привлекалось значительно больше, чем прежде.

Всем нам хотелось ударить по Берлину, но инженеры, тщательно проанализировав расходы горючего и масла, отобрали для этого полета только те самолеты, моторы на которых были достаточно экономичными и надежными. Для нас целью был определен Данциг.

Полет по маршруту протекал в хороших метеоусловиях. Над Данцигом было безоблачно. Мы находились еще далеко в море, когда над целью в небо почти одновременно взвились лучи нескольких десятков прожекторов, которые тут же начали рыскать в разных направлениях. Можно было подумать, что наступил момент открытия какого-то праздника. Но подошли самолеты ближе - и заговорила зенитная артиллерия. Система ПВО вступила в схватку с бомбардировщиками. Большинство снарядов рвалось на высоте примерно от 6500 до 7000 метров, создавая огневое заграждение. Плотность разрывов зенитных снарядов нарастала, так как противник определил общее направление захода и сузил зону заградительного огня. Как бы в ответ на это, в разных частях города начали рваться фугасные и зажигательные бомбы. Неожиданно огневая завеса растянулась по высоте и плотность огня заметно уменьшилась. Видимо, некоторые экипажи шли ниже. По самолетам, которые оказались в лучах прожекторов, тут же началась прицельная стрельба...

Мы подошли к цели на высоте 7100 метров. Огонь зенитной артиллерии здесь был несильным. Спокойно сбросили четыре бомбы - по тонне каждая - и, не снижаясь, ушли. Без происшествий вернулись на свой аэродром.

Как среагировала на эти действия мировая пресса, видно из статьи английской газеты "Дейли телеграф энд морнинг пост", опубликованной 29 августа: "В ночь на 27 августа советские бомбардировщики вновь совершили налет на Данциг. Их налеты являются блестящим доказательством их силы, дающей им возможность заставить население Германии почувствовать войну в то время, когда русские армии и авиация участвуют в одном из величайших в истории сражений, происходящих в глубине их собственной страны..."

А вот строки из письма, полученного немецким солдатом Рейнгардом от его отца из Данцига: "У нас бывают основательные ночные визиты. Мы, слава богу, опять дешево отделались, но в непосредственном соседстве с нами четыре промышленных здания превращены в развалины. То же и на других улицах. Так что ты можешь себе представить, какое это бедствие. Я пережил в Берлине много воздушных тревог, но таких, как здесь в Данциге, еще не переживал".

Уже первыми своими бомбардировочными ударами по объектам глубокого тыла противника авиация дальнего действия выполнила задачу, поставленную Ставкой Верховного Главнокомандования, - разоблачить ложь геббельсовской пропаганды, продемонстрировав всему миру мощь наших ответных ударов.

Личный вопрос

Вскоре после начала войны моя семья перебралась в Воронеж. Мы ждали второго ребенка, ждали с тревогой и радостью. И надо же такому случиться дочь родилась во время одного из налетов фашистской авиации на левобережную часть города.

Весной 1942 года Воронеж стал главным направлением действий противника. В связи с продвижением гитлеровцев началась эвакуация промышленности, населения. Поезд, в котором вместе с другими эвакуировалась моя семья, попал под бомбежку. Хотя от взрывов бомб никто не пострадал, однако в результате нервного потрясения у моей жены пропало молоко. Кормить ребенка было нечем. И вот первый трагический для нас результат войны - не стало младшей дочери.

В одном из деревянных бараков пригорода Казани моей семье предоставили маленькую комнатку. Жена получила работу на предприятии, эвакуированном из Воронежа. Жизнь продолжалась...

Разумеется, трудностей и лишений хватало. Но так жили в то время все, и в письмах на фронт о лишних тревогах не сообщалось.