Сергей Ушаков - В интересах всех фронтов

Перистые облака образуются на высоте более 6000 метров, часто при натекании теплого воздуха на холодный. В этом случае они - первый признак приближения теплого атмосферного фронта, который, как правило, удален от этих облаков на 700-800 километров. Обычно за 300-400 километров от границы теплого фронта облачность снижается до 200-300 метров, и из нее выпадают обильные осадки.

По мере продолжения полета облачность, уже закрывшая все небо, действительно снижалась к западу. Вот и линия фронта. По вспышкам артиллерийских орудий и пожарам ее нетрудно определить с воздуха. Шел ночной бой. Горел Курск. Мы летели на высоте 1200 метров, буквально задевая крыльями облака, которые уже полчаса заставляли нас идти со снижением.

От Курска изменили курс, и минут через двадцать прибор показывал высоту только 800 метров. В полной темноте вышли на железную дорогу Курск - Льгов, которая с трудом просматривалась на фоне сильно потемневшего снега. Навстречу нам двигались две световые точки. Время от времени они выбрасывали довольно сильные снопы света. Справа по шоссе, которое в этом месте вплотную прилегает к железной дороге, шло около трех десятков машин с включенными фарами. При нашем приближении фары погасли.

- Что это значит? - спросил Родных.

- По железной дороге идет состав. Причем с двумя паровозами, - заявил я. - А вот что происходит на шоссе - сказать трудно. По-моему, просто движется автоколонна.

Цель на железной дороге заманчивая, но бросать бомбы по случайным объектам нельзя. И мы продолжали путь на запад. Через несколько минут радист доложил:

- Товарищ командир, основная цель закрыта низкой облачностью, получено разрешение бомбить запасную.

- Ну как, штурман? - спросил командир корабля. - Что будем делать?

- Что делать?.. - вопросом на вопрос ответил я, обдумывая решение. Мысль о том, что под прикрытием низкой облачности, не ожидая воздушного налета, будет спокойно работать железнодорожный узел противника, меня волновала. - Надо бы самим посмотреть, - предложил я. - Может, удастся сбросить хотя бы пятисотки...

Подполковник сосредоточенно слушал наш разговор, не вмешивался.

- Я летчик. Мое дело пилотировать и не зацепить за землю, а остальное дело твое, - шутливо поддразнил меня Михаил.

Высота уже триста пятьдесят метров. За бортом дождь. Казалось, надо бы прекратить полет к основной цели, так как бомбы в пятьсот килограммов можно сбрасывать с высоты не менее четырехсот метров, в противном случае от взрывной волны и осколков может пострадать самолет.

Все это я считал правильным, когда был на земле. Но сейчас мне эти нормы казались не такими уж неоспоримыми. "Неужели не удастся выполнить бомбометание по Льгову?.." Эта мысль по-прежнему не давала покоя.

Подходит расчетное время появления железнодорожного узла. Шоссейную дорогу я уже потерял, после того как она сделала крутой поворот к югу, и следовал рассчитанным мною курсом. Видимость стала еще хуже. Дождь делал свое дело, превратив весь земной покров в один сплошной темно-серый фон. Я еще раз произвел перерасчет времени, ошибки не обнаружил, включил в кабине полное освещение и по карте крупного масштаба уточнил ориентиры в районе цели.

Вот-вот должна появиться цель...

Почти ложусь на стекла пола кабины, напрягаю до предела зрение, но ничего не различаю в темноте. Открыл боковое окно. Струя воздуха вместе с брызгами дождя ворвалась в кабину. Посмотрел в сторону выхлопных патрубков, и все стало понятно: мы в облаках.

- Почему в облака зашли? - спрашиваю у Михаила. - Выходи, ничего же не видно.

Ответа не последовало, но самолет пошел на снижение.

Выйдя из облаков, Михаил сразу перевел машину в горизонтальный полет. Горизонтальной видимости почти не было. Я различал местность только под самолетом, да и то с трудом. Мелькали какие-то темные, бесформенные, мало отличающиеся друг от друга пятна. Словом, восстановить детальную ориентировку не удавалось.

Вдруг на сером фоне я заметил темную ленточку, тянувшуюся почти под углом девяносто градусов к линии курса. Взглянул на часы. Пролетели шоссейную дорогу. Но где? Севернее или южнее цели? Определить нужно было быстро, так как самолет продолжал идти курсом на запад. Напрягаю память. Мы пересекли шоссе под углом более чем девяносто градусов, следовательно, цель осталась правее.

Даю команду: "Разворот влево на 180°!" - и прошу снизиться еще. На малой высоте полета ночью при плохой видимости каждый метр снижения буквально приходится выпрашивать у летчика. Еще два раза пересекли шоссейную дорогу, но уже севернее цели. Увидеть же железную дорогу в момент ее пересечения не удавалось. Разворот следует за разворотом. Летчик устал. Очень трудно, на такой высоте в темную ночь пилотировать тяжелый самолет.

- Ничего не вижу, Михаил! - почти закричал я. - Можешь снизиться еще немного?..

- Трудно, - густым басом ответил Михаил. - Загонял. Мокрый весь. Высота-то ведь двести пятьдесят метров, а уже сорок минут болтаемся.

Действительно, прошло сорок минут, как начали искать цель.

- Потерпи немного, сейчас найдем...

Мелькнула развилка шоссейных дорог, отходящих от железнодорожного узла, и небольшое белое пятно западнее цели. Что это за пятно - меня уже не интересовало.

Главное, что прошли точно над целью. Наверняка проклятые фрицы слышат, что мы летаем, а огня не открывают: считают, что если сами себя не раскроют, то мы их не найдем.

Все равно теперь цель накроем. Хотя и пустяковый ориентир - белое пятно, но все же он мне поможет. И я даю летчику новый курс.

Пока делали развороты, я определил истинную высоту полета. Вышли на боевой.

- Так держать, хорошо!

- Ты какие бомбы будешь бросать? - спокойно спрашивает Михаил.

- Четыре пятисотки с одного захода, - не отрываясь от стекла, отвечаю я.

Самолет опять поджался к кромке облаков, как будто его к ним притягивало магнитом. Впереди по полету видимость по-прежнему плохая. Вся надежда на белое пятно. Но его на этом заходе я заметил уже тогда, когда бомбы сбрасывать было поздно. Цель опять проскочили. Еще заход. Еще семь-восемь напряженных минут.

- Михаил, теперь не проскочу, - успокаивающе заверил я. - Все учел.

Летчик без моей просьбы снизился еще метров на десять. Сделали четвертый разворот и вновь вышли на боевой курс. Вот показалось белое пятно. Командую:

- Чуть вправо! Выбери крен...

Почти сразу же после команды цель пришла на установленный угол прицеливания, и я нажал на кнопку электросбрасывателя. Самолет начал вздрагивать. После отрыва четвертой бомбы спешу закрыть бомболюки, чтобы преградить взрывной волне доступ к оставшимся в самолете бомбам.

Настало время посмотреть, куда падают бомбы. Знакомое зрелище! И тут десятки огненных шаров с колоссальной быстротой понеслись со всех сторон к самолету. Теперь фашистам молчать было незачем. Но и прицельный огонь по самолету им вести не пришлось - мы уже были у кромки облаков.