Сергей Ушаков - В интересах всех фронтов

Наступила пауза.

- Выходит, что увеличивать плотность удара больше нельзя?

- За счет сокращения времени удара, выделяемого для полка, нельзя, твердо ответил я.

Командующего, видимо, очень беспокоил этот вопрос, и он хотел рассмотреть его поглубже. Наша беседа затянулась.

- А как вы считаете, можно ли по одной цели бомбить одновременно двумя или тремя полками, взлетающими с разных аэродромов?

- В принципе можно. Но при этом возрастет вероятность столкновения самолетов при выходе их на точку разворота на цель. Ведь подходить экипажи будут на одной высоте с разных направлений, поэтому неизбежны пересечения курсов под большими углами, что очень опасно. Выполнять бомбометание с разных высот также нельзя из-за возможности попадания под бомбы, сброшенные сверху, и скованности маневра.

Вошел адъютант и положил небольшой листок бумаги на письменный стол. Командующий посмотрел на листок, затем на стоявшие в углу часы и, поднимаясь из-за стола, сказал:

- Хорошо! Для первой встречи достаточно. Приступайте к исполнению своих новых обязанностей. А что касается вашего характера, которому противопоказана работа в высшем штабе, то могу заверить, очень скоро вы убедитесь в обратном. Желаю успеха!

* * *

После битвы под Курском центр событий переместился на Днепр, и все крупные операции наступившей осени 1943 года были связаны с борьбой за овладение этим стратегическим рубежом. Могучий водный рубеж - Днепр по своим природным условиям позволял противнику организовать сильную оборону на правом берегу.

Выйдя к реке, наши войска сразу приступали к ее форсированию, не ожидая прибытия специальных переправочных средств. Днепр был форсирован на многих участках. Разгорелись ожесточенные бои за удержание захваченных плацдармов. Теперь предстояло освободить столицу Украины - Киев. Весь советский народ с нетерпением ждал этого большого события.

Авиация дальнего действия беспрерывно оказывала поддержку наземным войскам, нанося удары по переправам, железнодорожным узлам, станциям и аэродромам всего фронта наступления.

В течение нескольких дней я находился в штабе 2-й воздушной армии Воронежского фронта, где занимался вопросами радионавигационного обеспечения бомбардировочных ударов частей АДД по переправам и объектам, расположенным вблизи захваченных нашими войсками плацдармов на правом берегу Днепра. Неожиданно был отозван в Москву. В этот же день командующий АДД дал задание - подобрать опытного радиста и на самолете ГВФ вылететь в Тегеран. Оттуда в качестве штурмана-лидера американского самолета я должен был вернуться в Москву. При этом командующий добавил:

- Перелет ответственный. На борту самолета будет важный пассажир государственный секретарь Соединенных Штатов Америки К. Хэлл.

Долго не раздумывая, я тут же позвонил в свой полк и вызвал одного из лучших радистов Сергея Муханова, который еще до войны летал радистом на международных линиях, а в 1942 году в составе экипажа Э. К. Пусэпа совершил полет в Америку и обратно.

На другой день мы с Мухановым на самолете Ли-2, произведя посадки в Сталинграде и Астрахани, добрались до Баку. К исходу 16 октября прилетели в Тегеран. Встретивший нас представитель ГВФ сообщил, что американский самолет прибудет только завтра во второй половине дня. В нашем распоряжении было время для осмотра города, и мы решили пораньше лечь спать, чтобы с утра совершить прогулку.

Во второй половине дня прилетели два американских самолета С-54. Эта четырехмоторная громадина в то время считалась лучшим пассажирским самолетом мира. Штурманом-лидером на второй самолет был назначен главный штурман ГВФ Борис Игнатьевич Давыдкин. Нам была предоставлена возможность ознакомиться с навигационной и пилотажной аппаратурой, радиостанцией. На следующий день, 18 октября, мы вылетели. Погода по всему маршруту стояла хорошая, самолетовождение трудности не представляло. Недалеко от Москвы нас встретил эскорт истребителей, в сопровождении которых мы и подошли к Центральному аэродрому.

По окончании конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, которая продолжалась в Москве до 30 октября, мы с Мухановым на этом же самолете улетели в Тегеран. Пожелав экипажу благополучного полета через океан, направились в гостиницу. Здесь нам предстояло ожидать попутного советского, самолета, так как в систематических рейсах Москва - Тегеран не было еще острой необходимости.

Шли дни. 6 ноября посол СССР в Иране устроил прием по случаю 26-й годовщины Октябрьской революции. На это торжество был приглашен и я. Прием проводился в здании посольства, которое размещалось в центре города.

Здесь мы узнали, что наши войска освободили Киев. Это событие наложило свой отпечаток и на настроение участников приема. Многие гости представляли правительства "безземельных" государств, территории которых оккупировали немцы. Прием проходил торжественно, на террасе играл советский военный духовой оркестр, и его звуки разносились далеко по улицам города, словно возвещая об очередной победе Советской Армии.

Наконец прибыл самолет. Оказалось, что вместе с нами в Москву полетит группа иностранцев. Кто они и с какой целью летят - осталось неизвестным.

До Баку полет протекал спокойно, а затем начались мучения. Погода ухудшилась настолько, что пришлось лететь этапами. Просидев несколько дней в Баку, перелетели в Астрахань и задержались здесь надолго. Затем в Сталинграде просидели три дня. Вылетев в Москву, из-за плохой видимости и обледенения самолета оказались в Воронеже. Лететь, в общем-то, было можно, но летчик, видимо, не надеялся на свой опыт. Вмешиваться же в действия экипажа никому не дозволялось, и я ограничивался только своими наблюдениями.

Иностранных пассажиров разместили в городе, а нам с Мухановым предложили переночевать в гостинице Воронежского аэропорта. Легли одетыми. Прижавшись друг к другу, заснули. Под утро кто-то вошел к нам в комнату, разбудил Муханова и спросил:

- Вы не Ушаков? Больше часа разыскиваю. Срочно вызывает начальник аэропорта.

Пришлось подниматься. Начальник аэропорта передал указание из Москвы: я назначался на завтрашний полет командиром экипажа и решение на вылет должен был принять сам. В Москве, как я понял, не согласились с прекращением полета. Наверное, все дело в иностранных пассажирах, решили мы с начальником порта.

Оценив погоду (она была такой же, как и вчера: низкая облачность, в облаках обледенение) и поговорив с летчиком так, чтобы его не обидеть, мы взлетели, на высоте 60-70 метров выполнили полет и благополучно приземлились в Москве.

При входе в штаб дежурный сообщил, что меня ожидает командующий АДД.