Светлана Зубрилина - Владимир Высоцкий — жизнь, легенда, судьба

Алла Демидова спросила Высоцкого после его первой клинической смерти, что он чувствовал — и тот ответил: «Сначала темнота, потом ощущение коридора, я несусь в этом коридоре, вернее, меня несет к какому-то просвету. Просвет ближе, ближе, превращается в светлое пятно: потом боль во всем теле, и открываю глаза — надо мной склонившееся лицо Марины».

Другой случай произошел за год и день до смерти Владимира Высоцкого. Было это 24 июля 1979 г. Друг Владимира Семеновича, актер Всеволод Абдулов, также как и в первый случай оказался рядом.

За день до произошедшего. Небольшой город Кызылкум. Шестьдесят градусов жары. Идет пятое выступление Высоцкого в день. В. Абдулов видит, что певцу плохо, и просит его:

— Володь, пожалуйста, я не приказываю халтурить. Но ты все-таки можешь поменьше спеть, побольше рассказывать. Ты очень вымотан…

Высоцкий долго слушал и молчал.

— Чего молчишь?

— Ты знаешь, что я так не могу…

По воспоминаниям друзей, бывших на последних выступлениях Высоцкого, его каждое последующее выступление было гораздо сильнее первого, потому что ему были очень важны люди, перед которыми он выступал, и у него было ощущение какой-то вины перед зрителями. Скажут, пятое выступление, устал, халтурит. Нет, пятое было еще мощнее, еще лучше, он пел больше и насыщеннее.

На следующий день была Бухара, где Высоцкому стало плохо и наступила клиническая смерть на восемнадцать минут. «Мы готовились к выезду на очередное выступление, он схватился за сердце, и я нему бросился, — вспоминает Всеволод Абдулов. — Слава Богу, рядом с нами был товарищ-реаниматор, который пытался вывести его из этого состояния всеми возможными способами. Дальше он сделал крайнее, что только можно: сделал укол в сердечную мышцу. Мы свернули гастроли — у нас было там несколько еще выступлений, и уехали в Москву…»

Лечиться Высоцкий не считал нужным. Через два дня после клинической смерти он уже встречал в аэропорту тех, кто вернулся из Бухары с концертным атрибутом и другим грузом.

Год 1980, високосный, начался для него трагически. Первого января он и несколько друзей встречали новогодний праздник на даче под Москвой. Надо было отвезли в столицу Янкеловича и Абдулова, который на следующий день играл в спектакле. Высоцкий вызвался сделать это. Выехали поздно и потому в Москве оказались около десяти часов вечера. Высоцкий всегда гонял как сумасшедший. Обычный для этого времени года гололед и скорость «Мерседеса» 160–180 км/час привели к сильнейшей аварии на Ленинградском проспекте. Владимир Высоцкий выбивает головой лобовое стекло и отделывается ушибами, а два его друга попадают с травмами в больницу. «Он каждый день бывал у нас в безумном совершенно состоянии, — вспоминает Всеволод Абдулов, — потому что он считал себя виновным». Переживания из-за друзей усугублялись еще тем, что было заведено уголовное дело по факту аварии. Высоцкого и раньше пытались втянуть в судебные процессы над его администраторами, а тут был очевидный повод привлечь его к ответственности. И как он пел — «обложили меня, обложили»:

(Моя цыганская. 1967)

Друзья видели, что он погибает.

По воспоминаниям Абдулова, когда он выписался из больницы и пришел к Высоцкому, был дикий скандал. Вадим Туманов кричал: «Ты должен сейчас же лечь в больницу. Ты должен прийти в себя. Отдохнуть». «Да ладно, перестаньте», — переводил Володя все это в шутку. «И наконец, когда я почувствовал, что все кончено, что говорить уже больше не о чем, — рассказывал позже об этом времени Абдулов: «Володя, я был рядом с тобой в самый страшный момент. Сейчас я… Я понимаю, что уже ничем не могу помочь. Ты не хочешь лечь в больницу, не хочешь заняться своим здоровьем. А быть рядом и смотреть, как ты умираешь, я не могу. Поэтому, до свидания. Я ухожу. Нужно будет — позвони». И я хлопнул дверью…»

Друзья для Высоцкого очень много значили. Как им было понять, что он уже давно предчувствует и не может предотвратить свою гибель.

(Две просьбы. 1 июня 1980 г.)

В этом стихотворении ответы на все вопросы об отношении Высоцкого к своей смерти. Он знал, что это может случиться в любую минуту, но умереть не хотел, потому что любил жизнь и как человек своего времени до конца не верил в Бога… Когда его спрашивали, как там, на том свете, часто отшучивался: «Врежу там — и на этом, врежу здесь — я на том». После скандала с друзьями Высоцкий сделал то, что от него уже и не ждали, — лег в больницу и попытался лечиться от наркомании. Потом он поехал к Влади. И Марина его положила в очень дорогую больницу. Были тяжелейшие «лом-ки», и все чувствовали, что конец вот-вот может случиться. Сам Высоцкий говорил друзьям: «Приготовьтесь, я скоро умру. Я готов, вы приготовьтесь!» И в то же время как жизнелюбивый сильный человек строил разные планы.

Уже после похорон, вернувшись из Москвы домой, Марина Влади нашла его последнее письмо, написанное до 11 июля 1980 года. [24] Здесь и далее: М. Влади. Владимир, или Прерванный полет. — М.: Прогресс, 1989.

«Мариночка, моя любимая, я погружаюсь в неизвестность. Мне кажется, что скоро сумею найти выход, хотя сейчас я чувствую себя неуверенным и слабым.

Возможно, мне необходима атмосфера, в которой я чувствовал бы себя нужным, полезным, не больным. Больше всего я хочу, чтобы ты мне оставила надежду и чтобы ты не принимала это за разрыв, ты — единственная, благодаря кому я могу вновь встать на ноги. Повторяю, я тебя люблю и не хочу, чтобы тебе было плохо. В конце концов все встанет на свои места, мы поговорим и будем жить счастливо.

Ты.

В. Высоцкий».

Подпись «Ты», по словам Марины Влади, они часто использовали во время переписки после того, как услышали индийский рассказ о влюбленных.

В день свадьбы невеста, по обычаю, закрылась в новом доме, построенном для молодоженов. С наступлением ночи муж стучится в дверь. Она спрашивает: «Кто там?» Он отвечает «Это я». Она не открывает. Так продолжалось несколько дней. Наконец, однажды вечером муж вновь стучится в дверь. Она опять спрашивает: «Кто там?» Он отвечает: «Это ты». Она открывает ему свою дверь и свое сердце.