Филипп-Поль де Сегюр - Поход в Россию. Записки адъютанта императора Наполеона I

— Ну, что ж, — отвечал Мюрат, уходите вы все в таком случае и оставьте меня одного! Но никто не захотел покинуть его, и тогда Мюрат с запальчивостью повернулся и ушел с этого места, как человек, над которым было произведено насилие.

Был отдан приказ начать общий приступ [83] Во второй половине дня 5(17) августа наполеоновскими войсками было предпринято несколько попыток штурма города. Однако всякий раз, как только они почти уже добивались успеха и захватывали городские укрепления, русские войска решительной атакой отбрасывали противника назад с большими для него потерями. . Ней атаковал крепость, Даву и Лобо — предместья, прикрывавшие стены города. Понятовский, уже находившийся на берегу Днепра с шестьюдесятью пушками, должен был опять спуститься вдоль реки до предместья, лежавшего на берегу; разрушить мосты неприятеля и отнять у гарнизона возможность отступления. Наполеон хотел, чтобы в то же самое время гвардейская артиллерия разрушила главную стену своими двенадцатифутовыми пушками, бессильными против такой толстой массы [84] Наполеон приказал генералу Сорбье подвести к стенам Смоленска 36 батарейных орудий гвардейской резервной артиллерии. Всего же против городских укреплений было выставлено более 150 орудий. Однако огонь французской артиллерии, направленный против мощных городских стен был практически неэффективен. . Артиллерия, однако, не послушалась и продолжала свой огонь, направляя его на прикрытие дороги, пока не очистила ее.

Все удалось сразу, за исключением атаки Нея [85] Ней овладел Краснинским поместьем. Против Королевского бастиона была развернута 25-я пехотная дивизия Маршана (вюртембергская), но идти на приступ Ней не решился. , единственной, которая должна была иметь решающее значение, но которой пренебрегли. Враги были внезапно отброшены назад, за свои стены, и все, кто не хотел укрыться туда, погибли. Однако, идя на приступ, наши атакующие колонны оставили длинный и широкий кровавый след — массу раненых и убитых.

Один батальон, стоявший флангом к русским батареям, потерял целый ряд одного из своих взводов; одно ядро сразу уложило 24 человека.

Между тем армия, расположившись амфитеатром на возвышенностях, с безмолвной тревогой смотрела на своих товарищей по оружию. Когда же атакующие, в удивительном порядке, несмотря на град пуль и картечи, с жаром бросились на приступ, то армия, охваченная энтузиазмом, начала рукоплескать. Шум этих знаменитых аплодисментов был услышан атакующими. Он вознаградил самоотверженность воинов, и хотя в одной только бригаде Дальмона и в артиллерии Рейдра пять батальонных командиров, полторы тысячи солдат и генерал были убиты, все же те, которые остались в живых, рассказывали, что эти аплодисменты, отдававшие дань их храбрости, были для них достаточным вознаграждением за те страдания, которые они испытывали!

Достигнув стены площади, осаждающие устроили для себя прикрытие из разрушенных ими внешних зданий. Перестрелка продолжалась. Жужжание пуль, которое повторяло эхо, становилось все громче. Императора оно утомило, и он хотел удалить свои войска. Итак, ошибка Нея, накануне сделанная одним из его батальонов, по приказанию Наполеона, теперь была повторена целой армией. Но первая обошлась французам в триста-четыреста человек, вторая — в пять-шесть тысяч! Однако Даву все же убедил императора, что он должен продолжать атаку.

Настала ночь [86] В 21 чае 5(17) августа артиллерийская канонада стихла на всех пунктах. Русские войска вышли из Смоленска и расположились за городской стеной, выставив стрелковые цепи для прикрытия путей отхода и предместий. . Наполеон ушел в свою палатку, которую теперь перенесли в более безопасное место, чем накануне. Граф Лобо, завладевший рвом, чувствуя, что он не может больше держаться, приказал бросить несколько гранат в город, чтобы прогнать оттуда неприятеля. Тогда-то над городом увидели несколько столбов густого черного дыма, временами освещаемого неопределенным сиянием и искрами. Наконец со всех сторон поднялись длинные снопы огня, точно всюду вспыхнули пожары. Скоро эти огненные столбы слились вместе и образовали обширное пламя, которое, поднявшись вихрем, окутало Смоленск и пожирало его со зловещим треском [87] Причин пожара Смоленска несколько. Одна из них, пожалуй, самая главная — интенсивный обстрел города французской артиллерией. Наполеон, убедившись в невозможности взять Смоленск приступом, приказал подвергнуть город сильному артиллерийскому обстрелу. Более ста орудий, преимущественно гаубиц, стрелявших гранатами, вели огонь в течение нескольких часов, распространяя в городе пожары и опустошение. Однако не надо забывать, что русские войска, отступая из Смоленска, применяя тактику «выжженной земли», подожгли те постройки, которые уцелели во время сражения, с тем чтобы неприятелю не досталось ничего. Констан Вери, личный камердинер Наполеона, вспоминал, что «русские эвакуировали его (т. е. Смоленск. — Д. Тарасевич), после того, как сильно разграбили город и сожгли большинство складов». (Наполеон. Годы Величия 1800–1814, с. 376). Известно, что отступавшие из Смоленска русские войска взорвали находившиеся в городе пороховые склады, что весьма способствовало распространению пожара. .

Такое страшное бедствие, которое он считал своим делом, испугало графа Лобо. Император, сидя перед палаткой, молча наблюдал это ужасное зрелище. Еще нельзя было определить ни причин, ни результатов пожара и ночь была проведена под ружьем.

Около трех часов утра один из унтер-офицеров Даву отважился подойти к подножию стены и бесшумно вскарабкаться на нее. Тишина, господствовавшая вокруг него, придала ему смелости, и он проник в город. Вдруг он услышал несколько голосов со славянским акцентом. Застигнутый врасплох и окруженный, он думал о том, что ему больше ничего не остается, как сдаться или быть убитым. Но первые лучи рассвета показали ему, что те, кого он принимал за врагов, были поляки Понятовского! Они первые проникли в город, покинутый Барклаем.

После сделанных разведок и очистки ворот армия вошла в стены города. Она прошла эти дымящиеся и окровавленные развалины в порядке, с военной музыкой и обычной пышностью. Но свидетелей ее славы тут не было. Это было зрелище без зрителей, победа почти бесплодная, слава кровавая и дым, окружающий нас, был как будто единственным результатом нашей победы и ее символом!

Когда император узнал, что Смоленск был окончательно оккупирован и огонь его почти погас, и когда дневной свет и многочисленные донесения достаточно осветили ему положение вещей, то он увидел, что там, как на Немане, в Вильно и Витебске, признак победы, так манивший его и, казалось, бывший уже в руках, снова ускользнул от него. Но он все-таки решился гнаться за ним.