Анатолий Терещенко - Сталин и контрразведка

Сталин о классике грузинской литературы И.Г. Чавчавадзе всю свою жизнь хранил самые теплые воспоминания. Так, в беседе с кинорежиссером М. Чиаурели И. Сталин признался:

«Не потому ли мы проходим мимо Чавчавадзе, что он из князей? А кто еще из грузинских писателей дал такие страницы о феодальных взаимоотношениях помещиков и крестьян, как Чавчавадзе? Это была, безусловно, крупнейшая фигура среди грузинских писателей XIX и начала XX века».

Вот так Сталин оценивал своего талантливого земляка.

Невольно в голову приходит мысль: «Если бы Сосо посвятил себя творчеству – поэзии, публицистике, писательству, то Чавчавадзе непременно бы обратил на него внимание и сыграл бы значительную роль в жизни юного поэта. Он начинал жизнь как поэт. Настоящая Поэзия сродни Революции.

Он выбрал Революцию. А завершил свой путь всемирно известным диктатором с созидательным началом».

Ведь это Чавчавадзе отобрал несколько стихотворений 16-летнего семинариста и опубликовал их в издававшейся им в Тифлисе литературной газете «Иверия» в номерах от 17 июня, 22 сентября, 11, 25 и 29 октября 1895 года: «Когда крестьянской горькой долей…», «Луна», «Шел он от дома к дому…», «Когда луна своим сияньем…» и «Утро».

Шестое стихотворение Сосо «Старец Ниника» появилось на страницах газеты «Квали» 28 июля 1896 года.

Получается, что как начинающий поэт, он сразу получил признание. Так по рекомендации Ильи Чавчавадзе стихотворение Иосифа Джугашвили «Утро» вошло в букварь «Дэда Эна», и многие годы оно оставалось одним из любимейших стихотворений грузинской детворы.

Вот оно:

Так мог написать не стихотворец, а поэт. Ведь «писать стихи доступно всем, поэтом быть – не многим…»

Но скоро стихи оказались его последним «прости» энергичному, увлекающемуся поэзией, маленькому Сосо. Он станет Кобой – этаким грузинским Робин Гудом, бесстрашно грабившим богатых, считавшим, что устранение несправедливости возможно исключительно насилием.

Россия длительное время была крестьянской страной с вековыми традициями рабства. Помещики держали своих крестьян бесправными, как скот. Сегодня во многих странах постсоветского периода так держат олигархи своих наемных рабочих. Правда, в 1861 году крепостное право было отменено. Но, несмотря на раскрепощение, бунты, стачки, маевки продолжались. Их кроваво усмиряли штыками и пулями.

Власть хотела жить и жила так, как ей хотелось, обкрадывая и обманывая народ.

Иосифа, обучавшегося в семинарии, а потом трудившегося в обсерватории, привлекала левацкая литература. Он все глубже и глубже вникал в идеи давних «властителей дум».

Приходилось читать материалы из издаваемого Петром Ткачевым за рубежом журнала «Набат». Знакомился с работами анархиста Михаила Бакунина, марксиста Георгия Плеханова. Марксизм с его идеями жертвенного служения угнетенным людям быстро завоевывал Тифлисскую духовную семинарию. А угнетенных людей в России было много, очень много.

Критиковалась презренная и несправедливая власть богатых.

Попала к Сосо как-то и старая копия «Письма из провинции».

Дело в том, что в № 64 герценовского «Колокола» от 1 марта 1860 года было помещено «Письмо из провинции». Подписано оно было кратко – «Русский человек». Автор этого письма раскритиковал Герцена за его мягкотелость к политике русского правительства. Он призывал покончить с либерализмом по отношению к Александру II. Перед Россией один путь к обновлению – народное восстание, которое способно смести с лица земли самодержавно-помещичий строй. Другого спасения для России нет.

«К топору зовите Русь, – писал «Русский человек», заканчивая свое письмо. – Прощайте и помните, что сотни лет уже губит Русь вера в добрые намерения царей. Не вам ее поддерживать».

Но кто этот «Русский человек?»

В последнее время историки приписывают авторство письма Н.Г. Чернышевскому.

Так постепенно Сосо готовится к жертвенному большаку, по которому намеревается пройти. Он помнит слова «Катехизиса»:

«Революционер есть человек обреченный».

Учеба в семинарии не заладилась. Начиная с 1898 года, в дисциплинарном журнале его фамилия с указанием отрицательных поступков в его поведении встречается все чаще и чаще: чтение запрещенной литературы, издание нелегального рукописного журнала, грубое объяснение с учителем, дерзость при обыске (у Иосифа Джугашвили искали марксистскую литературу) и так далее.

Он теперь не верит этим посланцам Бога на земле, считая их обманщиками. Во всех религиях мира это избранники богов, которых они сами поселили на земле, дав им в руки необыкновенно выгодное ремесло, состоящее в даровом распределении страхов и платном распределении надежд. Он считал, что во взгляде на божественное происхождение своего ремесла у духовенства всех религий царит трогательное единодушие.

Теперь для него набожный христианин – божия овечка, простак, чистосердечно убежденный, что твердо верит в невероятные вещи, внушенные ему священником, особенно если ему никогда не приходилось о них размышлять.

Христианин верит в то, что тройка равна единице, что Бог принял образ человеческий, что он был распят, что он воскрес, что духовенство никогда не лжет и что те, кто не верит священникам, будут навеки прокляты.

В 1899 году его исключают из семинарии. Одному из своих друзей он поясняет это событие так:

«Вышиблен из семинарии за пропаганду марксизма».

Скоро мать узнает – сын отказался от служения Богу. На религиозную Кэкэ обрушивается удар страшной силы. Она боится за сына, считая, что Сосо покинет Бог, и в его душу вселится Дьявол.

После исключения он устраивается на первую и последнюю свою работу в Тифлисскую Главную физическую обсерваторию. Потом он всю жизнь будет жить в ссылках, писать и руководить, доберется до звания вождя.

Вскоре он вступает в партию – РСДРП.

В 1900 году в Тифлисе появляется агент газеты «Искра» Виктор Курнатовский. Он передает местной ячейке РСДРП листовки и газеты, в которых печатались статьи Ленина с требованием – новая партия должна заботиться в своей работе о конспирации.

Из Гори в Тифлис приезжает мать. Живет некоторое время в небольшой комнатке обсерватории. Кэкэ надеется вернуть Сосо в семинарию, вернуть к Богу, но она не знает – послушный Сосо для нее уже умер, и появился революционер-атеист Коба.