Виктор Устьянцев - Автономное плавание

Вручая ему проездные документы, военком с сомнением сказал:

- Боюсь, что зря едешь. Опоздал. Если не примут, возвращайся сюда, отправим на следующий год.

В училище уже начались занятия, и Матвею даже не вернули документы.

- Мы их отправим в военкомат, - сказал офицер учебного отдела. Обратный билет сейчас выпишем. - И, посмотрев на бледного, отощавшего за время болезни Матвея, добавил: - Ну и паек на трое суток выдадим. А вообще-то тебе с твоим здоровьем что-нибудь полегче бы выбрать. Почему именно в морское училище? Потому что модно? Форма красивая? А сам небось и моря не видел и не знаешь, с чем его едят. Не видел ведь?

- Нет.

- Ну вот. А ты знаешь, каково несколько суток болтаться в шторм? И не просто болтаться, а работать, зверски работать, из последних сил!

- А вы меня не пугайте. Все равно не отпугнете, - сказал Матвей. - Не примете на следующий год, пойду на срочную, матросом.

Офицер внимательно посмотрел на него и, смягчаясь, сказал:

- Тогда другой разговор. Давно тянет?

- Что? - не понял Матвей.

- Ну, море же! Оно, брат, если уж залезет в душу, то по самые печенки, на всю жизнь. Есть в нем что-то такое. Я вот всего третий месяц тут в бумажках копаюсь, а на корабли тянет так, что хоть вешайся. - И уж совсем сочувственно спросил: - А у тебя-то давно это?

- Давно. Кажется, у меня отец моряком был, вот поэтому.

- Почему "кажется"? Ах да, ты ведь детдомовский. Не помнишь, стало быть, отца-то.

- Вот только якорь на его руке и помню.

- Леший... Леший. - Офицер задумался. - Многих знал. Один тоже с чудной фамилией был - Бийсябога. Хотя не боялся ни бога, ни черта. Погиб... Нет, Лешего не встречал. Может, на Черном или на Севере? Я ведь всю войну на Балтике. Ах да, ты не знаешь. - Он опять задумался. Потом вскинул голову, и неожиданно спросил: - На курсы шоферов пойдешь?

Матвей пожал плечами. А офицер начал горячо убеждать:

- Там и общежитие дадут. Там у меня знакомый, вместе воевали, он поможет. Ну чего тебе возвращаться? Никого же там у тебя нет. А тут специальность получишь. И жилье. А документы я и возвращать не буду в военкомат, будешь первым кандидатом на следующий год. А?

Именно последний аргумент заставил Матвея согласиться. Офицер тут же позвонил своему приятелю и дал Матвею адрес курсов. Его действительно приняли сразу и дали койку в общежитии.

Потом Матвей жалел, что сразу не узнал фамилии этого офицера. Через год, когда он поступил в училище, офицера там уже не было, он все-таки опять ушел служить на корабль.

Окончив курсы шоферов, Матвей стал работать в таксомоторном парке.

Однажды диспетчер послал его по вызову. Записав адрес, Матвей поехал в один из заводских поселков. Он был там много раз и поэтому без труда отыскал небольшой одноэтажный домик с палисадником под окнами. Остановив машину у калитки, посигналил. Из домика вышла женщина в теплом пуховом платке и сером пальто. Она села на заднее сиденье и попросила отвезти ее на вокзал.

Боковое стекло справа было открыто, и, как только машина набрала скорость, ворвался тугой ветер. Матвей, увидев в зеркале, что женщина кутается в платок, притормозил, дотянулся до дверцы и поднял стекло. Когда он снова посмотрел в зеркало, то увидел, что женщина особенно пристально разглядывает его. Матвей успел заметить, что у нее изможденное лицо с большими грустными глазами.

"Должно быть, несчастье, едет к кому-нибудь из родственников, - решил Матвей. - Но почему она так на меня смотрит?"

Неожиданно она спросила:

- Скажите, сколько вам лет?

- Восемнадцать.

- А у вас есть родители? - голос ее дрожал.

Матвей увидел, что вся она напряглась, наклонившись вперед, чтобы лучше расслышать его. И он несколько громче ответил:

- Нет.

- А где они?

- Да не знаю.

- Как вас зовут?

- Матвеем.

- А фамилия?

- Фамилия у меня некрасивая - Леший.

- Матвей... Тоже Матвей! Все то же! - шептала женщина. - Везите меня обратно. Домой. Никуда я не поеду.

Матвей отвез женщину обратно в поселок.

В этот день у него было много работы, и он забыл о женщине из рабочего поселка.

Когда после смены вернулся в парк, диспетчер сказал:

- Поставишь машину, зайди в контору. Начальник колонны тобой интересуется.

Начальник колонны спросил:

- Что это ты натворил? Кого сбил? Машина в порядке?

Матвей недоуменно пожал плечами:

- Никого не сбивал. И машина в порядке.

- А зачем же тогда в милицию вызывают?

- Не знаю. Может, насчет прописки? Я ведь до сих пор не прописан в общежитии.

- Словом, завтра к десяти утра явись в милицию. Работать пойдешь во вторую смену.

На другой день Матвей пошел в милицию. Дежурный направил его прямо к начальнику отделения. Тот представил ему пожилого человека в пенсне:

- Наш медицинский эксперт. Он вас осмотрит.

- А в чем дело-то? - спросил Матвей. - Я вроде ничего не украл...

- Мы вас ни в чем и не обвиняем, - успокоил начальник. - Просто нам кое-что надо уточнить. Кстати, вы не помните, кто принимал вас в детском доме, когда вас туда привезли?

- Заведующая, Евгения Осиповна Серова. Она всех принимала.

- Она и сейчас там работает?

- Нет, года два назад ушла на пенсию. Но живет там же.

- Очень хорошо. Ну, доктор, приступайте.

Доктор заставил Матвея раздеться. Он долго осматривал его, приговаривая:

- Так, так. Вот еще родинка. А шрамчик на правой руке у вас откуда?

- Не помню. Он у меня все время был.

- Очень хорошо. Ну-с, одевайтесь, а завтра в это же время пожалуйте сюда.

В эту ночь Матвей перебирал в памяти события последних дней. Уснул только под утро и встал с головной болью. Наскоро умывшись, побежал в милицию. Дежурный посмотрел на него с какой-то странной улыбкой и почти ласково сказал:

- Иди, иди. Там уже ждут.

Матвей вошел в кабинет начальника. Первого, кого он увидел, была женщина в сером пальто, пуховом платке, та самая, которая позавчера раздумала куда-то ехать. Она подеялась ему навстречу, протянула руки и тихо сказала:

- Матвей! Сынок! - Прижимая к своей щеке его лицо и заливая его слезами, шептала: - Я тебя узнала по руке. Тебе пошел третий годик, когда ты распорол ее...

Матвей, все еще не понимая, что произошло, с недоумением смотрел то на начальника, то на доктора.

- Да что ты стоишь как столб? Мать она тебе! - крикнул Матвею начальник и отвернулся к окну.

Матвей взглянул на женщину. Ее большие глаза смотрели на него со счастливой гордостью, в ласковом поглаживании руки было что-то давно знакомое. Он всегда ждал этого мягкого прикосновения теплой руки, ждал так, что почти все время ощущал его - далекое и пугающе близкое, недоступное и до боли родное. И сейчас, когда он наконец понял все происходящее, скорее выдохнул, чем произнес, непривычное, но незабытое слово:

- Мама...