Виктория Торопова - Сергей Дурылин: Самостояние

Судя по всему, Нестеров читал «Заметки о Нестерове», которые Дурылин писал в Челябинске с апреля 1923-го по февраль 1924 года. Они остались неопубликованными [292] Опубликовано: Дурылин С. Н. Статьи и исследования 1900–1920 годов. СПб., 2014. С. 549–565. . Для монографии о Нестерове Дурылин значительно изменил текст, сосредоточившись на анализе творчества художника. Часть текста не вошла в эту монографию, видимо из-за самоцензуры. Например, то, что Дурылин писал о картине «Димитрий царевич убиенный»: «Царевич Нестерова — это святая плоть: ещё плоть <���…> но уже святая : и то, в чём и как выражено это „святое“ в картине, представляет величайшую трудность и величайшую победу художника. <���…> В природе Нестеров молится тихою молитвою Христу <���…> воистину: „всякое дыхание“ здесь „хвалит Господа“, ибо это — природа молящегося человека. <���…> Может быть, в России не будут верить в Бога, может быть, атеистическая Россия будет иметь своё атеистическое искусство и поэзию, но, если и не веря, захотят понять, вслушиваясь в язык искусства, как возможна была вера и как верили <���…> то должны будут долго, долго смотреть на картины Нестерова, на эти берёзки и этих тихих людей, — и ждать, когда они начнут свой безмолвный рассказ о том, как возможна и как прекрасна вера. „Димитрий царевич убиенный“ расскажет, быть может, проникновеннее и глубже, хотя и молчаливее, чем другое создание Нестерова, ибо труднейшая задача: явить го́рнее в до́льнем — решена здесь художником с такою захватывающею силою личного переживания <���…> а тихое его загробное шествие по земным до́лам, изображённое художником, являет русский образ подлинной религиозности в искусстве, свидетельствуя прекрасным словом художества о прекрасной действительности религиозного бытия».

Картины Нестерова Дурылин полюбил смолоду. После посещения его персональной выставки 1907 года Дурылин настоятельно рекомендует своему другу Всеволоду Разевигу сходить на выставку и делится с ним своими восторженными впечатлениями: «Какая-то нежная дымка младенчески-глубокой мысли проникает все картины Нестерова. Поразительны его „Святая Русь“, „Димитрий царевич убиенный“. <���…> Христос Нестерова — наш, народный, русский Христос» [293] РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 373. . Тогда же Дурылин начал собирать материал о творчестве Нестерова. Пока что и мысли не было писать о нём книгу. Собирал просто так, для себя о своём любимом художнике.

В Челябинске у Дурылина оживлённая переписка с Нестеровым. Для работы над книгой нужна всё новая информация. Сергей Николаевич задаёт Нестерову вопросы о его биографии, о работе над картинами, а тот подробно и обстоятельно на них отвечает. «Вы в своём письме задаёте мне задачу — сообщить о себе всё, что помню, — нелёгкое это дело. Всё прошлое было прекрасно, светло, полно надежд, а настоящее — старость, нужда, болезни и печали. Однако, Бог даст, летом попробую заглянуть в далёкое, невозвратное» [294] Нестеров М. В. Письма. С. 299. . О себе сообщает кратко: «Жили мы это время очень тяжело во всех отношениях». Беспокоится о Дурылине: «Храни Вас Господь, дорогой, многолюбимый отец Сергий Николаевич» [295] МДМД. MA. Фонд С. Н. Дурылина. КП-613/1. .

В свою творческую жизнь последних тридцати лет Нестеров посвящал Дурылина из замысла в замысел. Он стал для него историографом своего творчества. Кроме того, Дурылин записывал в дневник беседы с художником, собирал материал для книги о нём: каталоги, статьи, книги, фотографии, воспоминания лиц, знавших Михаила Васильевича в разные годы его жизни. Постепенно накопилось около пятидесяти папок.

Только в 1949 году — через семь лет после смерти художника — удалось издать книгу Дурылина «Нестеров — портретист». А главная книга — монография «Нестеров в жизни и творчестве» пролежала под спудом до 1965 года, когда её выпустило издательство «Молодая гвардия» в серии «ЖЗЛ» со вступительным словом художника Павла Корина и вступительной статьёй искусствоведа А. А. Сидорова, благодаря усилиям старейших издательских редакторов Г. Е. Померанцевой и Е. И. Любушкиной. До того ни одно издательство не отваживалось напечатать её [296] Издание 1965 года вышло в сокращённом виде, так, например, не вошёл в него рассказ Дурылина о картине «Страстная седмица» (1933), в настоящее время представленной в экспозиции ЦАК Троице-Сергиевой лавры. В третьем издании книги 2004 года сокращения в тексте были восстановлены по машинописи, хранящейся в Мемориальном доме-музее С. Н. Дурылина в Болшеве. . (Издательство «Искусство», продержав долгое время, вернуло рукопись.)

В советские годы помимо цензуры у всех была и самоцензура. Литература сделалась трудным и опасным занятием. Дурылин, готовя к печати свои книги, статьи, специально для редактора вписывал «просоветский» абзац, без которого работа не была бы опубликована. Почему именно абзац? Ирина Алексеевна объяснила мне это так: «Для того, чтобы легко было выбросить». Абзац не был тесно привязан к тексту, а иногда выглядел на фоне основного текста так нарочито, что граничил с иронией. Именно так выглядят после ровного спокойного тона авторской речи в книге «Нестеров-портретист» патетические возгласы «просоветских» абзацев, отделяющих советский период творчества Нестерова от досоветского: «Великая Октябрьская социалистическая революция открыла … дала… преобразила…» Говоря о картинах «Философы» и «Мыслитель», Дурылин не называет запретных в те годы имён Булгакова, Флоренского, Ильина, но якобы в предположительных описаниях приводит конкретные факты биографии этих людей, чтобы просвещённому читателю было понятно, кто изображён на портретах. В рукописи осталась и глава о ненаписанных портретах Нестерова (записи 1942–1943 годов), которая находится в частном архиве и недоступна читателям. (Нестеров собирался написать портреты Патриарха Тихона, священника Сергея Николаевича Щукина, В. В. Розанова, о. Павла Флоренского, К. С. Станиславского. Но замысел не состоялся по разным причинам. Флоренский, по свидетельству Нестерова, сам отказался от второго портрета. Розанов умер в 1919 году, в то время как Нестерова три года (1917–1920) не было в Москве, а карандашный портрет, сделанный в 1918 году, пропал. Осенью 1937 года Станиславский охотно согласился позировать, но о времени не договорились, Нестеров был занят портретом Отто Шмидта, а Станиславский в августе 1938 года скончался.) [297] Михаил Нестеров. В поисках своей России: К 150-летию со дня рождения // Гос. Третьяковская галерея. М., 2013. С. 337, 345; Неопубликованное письмо Нестерова Дурылину от 23 сентября 1937 г. // РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 2. Ед. хр. 276 (1). Дурылин пишет: «Нестерову в 1921 году очень хотелось написать портрет Патриарха Тихона. <���…> В Патриархе Тихоне Нестерову, столько перевидавшему на своём веку архиереев, виделся новый образ епископа для народа, болеющего его скорбями и радующегося его радостями». «Очень влёк к себе Нестерова портрет со священника Сергея Николаевича Щукина, человека чистого душою, богатого сердцем, которому русская литература обязана прекрасными воспоминаниями об А. П. Чехове. <���…> Михаил Васильевич очень радовался, что напишет с него портрет, и уже условился о дне и месте первого сеанса. Сеанс не состоялся: отец Сергий в день своих именин, 25 сентября, был задавлен грузовиком в Москве на Дорогомиловском мосту» [298] Цит. по: Хасанова Элеонора. Торопясь запечатлеть дорогие образы. К 145-летию со дня рождения М. В. Нестерова // Бельские просторы. 2007. № 6. .