Николай Голушко - В спецслужбах трех государств

В нашем указании областным органам госбезопасности содержались два важных момента. Первый: областные подразделения КГБ обязывались осуществлять в принудительном порядке изъятие у населения оружия, боеприпасов и решать вопросы о привлечении виновных к уголовной ответственности; решительно пресекать распространение подстрекательских слухов, провокаций и антиобщественных действий, которые могли послужить поводом для введения чрезвычайного положения или применения силовых мер. Второй: несмотря на указание центра о приведении органов госбезопасности в повышенную боевую готовность, я не давал разрешения на вооружение сотрудников огнестрельным оружием. Оно находилось в специальных сейфах и могло выдаваться индивидуально в неотложных случаях. Принимая это решение, я исходил из опасения, что при массовой раздаче оружия могут наступить случайные, но необратимые последствия.

Уже находясь на работе в Москве, я узнал, что мои российские коллеги, председатель КГБ РСФСР Виктор Иванович Иваненко и министр внутренних дел РСФСР Виктор Павлович Баранников, также не поддержали создание ГКЧП и 19 августа направили в местные органы совместную телеграмму, существенно отличающуюся от директив Крючкова. Они призывали трезво оценивать политическую ситуацию в стране, всемерно содействовать власти в предотвращении использования военной силы и возможного кровопролития и выразили уверенность, что «сотрудники органов КГБ и МВД РСФСР решительно откажутся от участия в антиконституционном перевороте».

Забегая вперед, скажу, что в дальнейшем, уже во время моей службы в России, еще раз пришлось оказаться в пекле почти аналогичных роковых событий. В октябрьские дни 1993 года в должности министра безопасности Российской Федерации мне пришлось подписывать шифротелеграмму о том, как надлежит действовать органам безопасности 86 субъектов Российской Федерации. Упомянутые мои коллеги уже не принимали в этом участия: В. Иваненко находился в отставке, а генерал армии В. Баранников содержался под арестом в тюрьме Лефортово.

Не только руководители российских органов КГБ и милиции не поддержали ГКЧП. Особое мнение было у начальника 1-го главного управления (ПГУ) КГБ СССР Леонида Владимировича Шебаршина. Он отвергнул инициативу провести активные мероприятия в поддержку ГКЧП, появившуюся в аппарате советской разведки. Перечеркнул проект указания зарубежным резидентурам, как он сам отмечал, понимая, что «ГКЧП — затея сомнительная и добром не кончится, что разведке лучше остаться в стороне от азартной политической игры».

Большинство граждан и должностных лиц на Украине просто смогли разобраться в существе быстролетных событий трех дней ГКЧП. Были принципиальные и откровенные противники функционирования ГКЧП как антиконституционного органа. Были сочувствующие лица, поддерживавшие, прежде всего, призывы к восстановлению дееспособности существующей власти, повышению уровня жизни, прекращению анархии и разгула преступных элементов в государстве. Население республики не приняло активного участия ни в поддержке усилий ГКЧП, ни в оказании ему противодействия. Правильно говорят, что революции делаются в столицах, в верхах, а их негативные последствия пожинаются в низах. Какие-либо серьезные антиобщественные последствия деятельности ГКЧП обошли стороной Украину. В Москве же, наоборот, попытались осуществить курс на проведение «твердой политики»: устанавливался комендантский час, было объявлено о запрещении публичных выступлений, запрете выпуска ряда газет и демократических изданий.

Крючков дал указание о взятии под контроль некоторых «неблагонадежных» граждан, в том числе народных депутатов (Гдляна, Иванова, Уражцева), которых явно незаконно интернировали и вывезли на территорию подмосковного военного объекта.

События в дни ГКЧП носили характер «столичного переворота». Танки появились в центре столицы, на узких улицах. В Москве, где были введены войска и многочисленные толпы встали на защиту Белого дома, для столичных чекистов оперативная ситуация была более сложная, чем на Украине. У нас в республике народ жил своими заботами, обычной жизнью, сотрудники органов безопасности продолжали выполнять служебные обязанности в зависимости от местных условий и проявлений. В некоторых западных областях нашлись инспираторы, призывавшие толпы людей блокировать административные здания партийных, советских органов, КГБ. В Киеве на центральных площадях возникали стихийные митинги, с трудом удавалось избежать применения крайних мер. Нашими сотрудниками были получены достоверные данные о намерениях со стороны конкретных лиц «жечь танки», если путчисты осмелятся вывести их на улицы Киева.

Львовский облсовет призывал население к актам гражданского неповиновения в случае введения чрезвычайного положения. Руководство Руха для противодействия ГКЧП готовило создание организационных структур активного сопротивления, намечало призвать население к всеукраинской забастовке.

В эти дни мне позвонили руководители некоторых западных областей: «Будем сидеть тихо, как мыши под соломой, но сделайте все, чтобы не было чрезвычайного или военного положения». О желании обойтись без применения вооруженной силы со стороны властей просил меня глава облсовета из Ивано-Франковска: «Иначе наши деды найдут свое оружие в стрехах домов или в схронах в лесах, куда они уйдут защищать Украину». К наибольшей заслуге Верховного совета и его председателя Кравчука в те дни следует отнести то, что в республике не было допущено осложнения общественно-политической обстановки, тем более кровопролития (что случилось в Москве), хотя реальная опасность существовала.

Немалая доля в достижении мирного развития принадлежит ответственным подходам правительства, руководителей восточных и западных областей, выверенным действиям органов КГБ, МВД, прокуратуры республики. Благодаря благоразумию всех ветвей власти, как я выразился впоследствии на пресс-конференции, «ни один волос в эти тревожные дни не упал с невинной головы кого-либо из украинских граждан».

20 августа члены ГКЧП еще проявляли активность; потребовали от руководителей республик и областей образовать на местах чрезвычайные структуры, подобные ГКЧП. В этот день появились официальные документы ГКЧП; на моем рабочем столе лежала стопка центральных газет с опубликованными материалами этого чрезвычайного органа власти. Даже при беглом анализе их содержания на поверхности оказывалось множество видимых формальных нарушений действующего законодательства. Оттого некоторые заявления и действия союзных властей носили принудительный, силовой, прямо-таки хунтовский характер, например применение войск.