Николай Голушко - В спецслужбах трех государств

Бакатин посоветовал мне с учетом опыта и возраста не спешить с увольнением, продолжить службу, а за время отпуска, в котором я не был последние два года, обещал подобрать мне должность.

Я остался на несколько дней в Москве. У моего сына ожидался семейный праздник по поводу дня рождения годовалого внука Паши. Совсем недавно, в дни объявления ГКЧП, они были у меня в гостях в Киеве, но видеться практически не пришлось. Когда я пишу эти строки, у меня снова настоящий праздник: Павел, поступивший в МГУ на факультет высшей математики и кибернетики, закончил отличником первый курс. На подобные факультеты, как известно, без знаний, по знакомству или протекции в студенты не зачисляют. Своими склонностями он пошел в отца, который заканчивал факультет теоретической и экспериментальной физики Московского инженерно-физического института. Стал студентом и его младший брат Илья: поступил в МИФИ на факультет автоматики и электроники.

Я вернулся в Киев, и буквально в день моего приезда позвонил Бакатин с предложением возглавить секретариат КГБ СССР, начальник которого просил перевести его с этой специфической управленческой должности на оперативную работу.

Должность руководителя секретариата КГБ СССР (Управление делами) не является чисто канцелярской, бумажной работой, как иногда это себе представляют. Секретариат — своего рода штабное подразделение КГБ, где сходятся все потоки управленческой, организационной и информационной работы, ведется нормативно-правовая деятельность, подготовка решений Коллегии, осуществляется контроль за исполнением поручений руководства, рассмотрение писем и заявлений, и это не полный перечень задач. Аппараты помощников, консультантов, референтов, подчиненных председателю КГБ СССР и его заместителям, входили в состав секретариата. Во времена Андропова многие годы это подразделение возглавлял Крючков. Сын знаменитого ленинградского руководителя Алексея Кузнецова, расстрелянного в октябре 1950 года, воспитанный в семье А. Микояна, помощник секретаря ЦК А. Яковлева, отказался от такого предложения. Я же согласился, подчеркнув, что после предоставленного отпуска буду готов выполнять знакомые мне обязанности. «В Москве необходимо приступить к работе через три дня», — в этом был весь Бакатин, категоричный, уверенный и решительный в принимаемых решениях и своих приказах.

К хорошо известной мне работе я приступил 28 ноября 1991 года. Мои друзья недоумевали, почему я согласился на существенное понижение в должностной служебной иерархии. В секретариате меня встретили как своего, родного, и у я испытывал такое чувство, что вернулся в знакомый дружный коллектив, который вроде бы и не покидал.

Советскому Союзу оставалось существовать около месяца. Комиссия по уничтожению КГБ СССР завершала свою работу. Следует еще раз заметить, что ни одна государственная структура в стране после ГКЧП не подвергалась такому разгрому. Бакатин пришел в КГБ даже с такой идеей: будущие российские спецслужбы не обязательно должны строиться по военизированному принципу, он сам отказался от повышения в воинском звании. Бакатин утверждал, что милитаризация спецслужб неизбежно ведет к жесткой иерархии, погоне за звездами, насаждению духа казармы. Во многих странах мира спецслужбы строятся на гражданской служебной основе. А когда в руководстве спецслужбы и даже во главе департаментов стоят генералы армии — это уже явный перебор.

Перед Бакатиным были поставлены сложные задачи реформирования органов госбезопасности. Выбор возможных вариантов для этого был широк: от полной ликвидации КГБ, увольнения всех кадров, как это было сделано в некоторых европейских странах, где прошла процедура люстрации, до коренного дробления системы. Бакатин пошел по пути, как он признавался, «варианта реформ, а не разрушения». Он хотел сделать так, «чтобы КГБ не представлял угрозы для общества, не допуская при этом развала системы государственной безопасности».

На базе Комитета, который, по выражению Бакатина, по сравнению с МВД выглядел «карликом», создавались несколько разрозненных, слабо координируемых, часто конкурирующих между собой самостоятельных служб: Межреспубликанская служба безопасности (В. Бакатин), Центральная служба разведки (Е. Примаков), Комитет правительственной связи (А. Старовойтов), Комитет по охране государственной границы (Я. Калиниченко). Финансирование этих ведомств осуществлялось за счет союзного бюджета. Реформаторы мотивировали необходимость подобных преобразований интересами недопущения такого положения, при котором органы госбезопасности могли бы становиться в будущем инструментом антиконституционных действий или организатором государственных заговоров.

Руководители создаваемых структур в ведомственных спорах делили интеллектуальный и оперативно-технический потенциал прежнего КГБ СССР, здания и кабинеты, вспомогательные службы научного, материально-технического, медицинского обеспечения. Каждый из них стремился шумно тянуть одеяло на себя. Между прочим, тогда мало кого волновали разбитые судьбы или перспективы дальнейшей службы оперативных сотрудников, которые были втянуты в жестокий круговорот в связи с действиями ГКЧП, последовавшими проверками новыми демократическими властителями их политической (вернее личной) благонадежности по отношению к новым властям.

Все перестроечные, реформистские идеи крутились в Москве, возможности Бакатина как руководителя КГБ СССР в рамках еще живого Союза оказывать хотя бы какое-нибудь позитивное влияние на создавшуюся обстановку и положение вокруг сотрудников органов госбезопасности в союзных республиках были ограниченными или вообще отсутствовали. «Неужели кто-то мог надеяться, что Кравчук потерпит у себя в Киеве подчиненный центру КГБ Украины?» — рассуждал Бакатин.

Образование новых разрозненных спецслужб происходило в обстановке утраты нашей страной статуса великой державы, усиливающегося экономического паралича и криминализации общества, увеличения межнациональных столкновений на территории союзных республик. Слабые спецслужбы грозили обернуться катастрофой для демократической России: назревала необходимость существенного усиления борьбы с нарастающим внутренним и международным терроризмом, местническим сепаратизмом, попытками раздробления страны на удельные автономные владения.

Окунувшись с первых же дней в проекты разрабатываемых правовых документов, в знакомую работу по регуляции потоков политической и оперативной информации, я с некоторым опасением наблюдал за происходящим в стенах КГБ и за его пределами. Все больше убеждался в правильности принятых решений при образовании СНБУ, когда формирование украинской спецслужбы проходило, хотя и нелегко, но без междоусобных ведомственных споров и катаклизмов.