Николай Голушко - В спецслужбах трех государств

Не хочу винить министерство, администрацию Президента и правительство. Мы все были вынуждены работать в режиме пожарной команды; из Министерства безопасности направлялись аналитические записки, требующие принятия серьезных решений, законодательных актов, выделения финансирования, а для этого не хватало денежных средств и политической воли.

В июле 1993 года как гром среди ясного неба последовал указ Ельцина об освобождении Баранникова с должности министра безопасности. Официальные мотивы: за нарушение этических норм и утрату контроля за положением российских пограничников на таджикско-афганской границе (Московская пограничная застава была атакована превосходящими силами афганских боевиков, мужественно приняла бой и понесла тяжелые потери). Вместе с Баранниковым был снят с должности командующего Пограничными войсками генерал-полковник В. Шляхтин, который в дни боевого столкновения находился за рубежом в служебной командировке.

Обвинения министра безопасности в нарушении этических норм были обусловлены тем, то Баранников как должностное лицо преступил грань допустимых отношений с оборотистым эмигрантом из России, швейцарским гражданином Бернштейном. Вдвоем с Баранниковым мы встретились с коммерсантом Бернштейном, предлагавшим значительные зарубежные инвестиции в экономику России. (Позднее, убравшись из России, он аналогично дурил головы правительственным чиновникам на Украине.) Выяснилось, что он тесно связан деловыми отношениями с президентом Молдавии Снегуром, является его государственным советником, может оказать содействие в обсуждении проблемы достижения после распада СССР мира в этом горячем регионе. Министерство безопасности внесло соответствующие предложения по этому вопросу Ельцину, который направил в Молдавию на переговоры вице-президента Руцкого и Баранникова.

Скажу, что именно Руцкому и Баранникову удалось договориться о перемирии и прекращении гражданской войны. Тогда этот факт не афишировался, поэтому заслуги в этом командующего 14-й армией генерала Лебедя, как мне представляется, преувеличивались. После этого личные отношения между Баранниковым и предпринимателем Бернштейном укрепились, что и погубило успешную карьеру министра. А тут еще присовокупилась поездка супруги в Швейцарию с затратами и подарками иностранца…

Перед отъездом в местную командировку я встретился с Баранниковым, который пожаловался: «Идут накаты в СМИ на министерство, на меня лично. Веришь ли ты распространяемым слухам о моей коррумпированности?» Я ответил, что «не интересуюсь сплетнями. Если же они распространяются, сделайте, Виктор Павлович, соответствующие выводы». С утра ничто не предвещало неожиданностей, а вечером, возвратившись из поездки, я узнаю, что Ельцин пригласил в Кремль Баранникова, всех заместителей и огласил указ об освобождении министра с должности. Там же в мое отсутствие Президент возложил на меня исполнение министерских обязанностей.

Решением Ельцина была создана межведомственная комиссия во главе с министром юстиции по проверке поступивших материалов на вице-президента Руцкого, Баранникова, заместителя министра внутренних дел Дунаева об их коррумпированности. Несмотря на утверждение состава комиссии самим Президентом, я категорически отказался войти в эту комиссию, считая неэтичным для себя участвовать в разбирательстве дел своего вчерашнего руководителя.

Работа комиссии «в войне компроматов» велась почти на процессуальном уровне, с технической записью объяснений приглашаемых лиц, в числе которых оказался и я. Особые попытки направлялись на компрометацию Руцкого, доказательство заключения (сфабрикованного за рубежом) вице-президентом корыстного трастового договора с зарубежными фирмами.

Глава администрации Филатов, главный координатор работы злополучной ведомственной комиссии, на вопрос Ельцина: «Что будем делать с Баранниковым?» — отвечает: «Теперь нужно снимать, Борис Николаевич. Баранников начал сбор компромата на членов комиссии и уже завел несколько уголовных дел. Теперь он не остановится ни перед чем. Не снимите — он со всеми счеты сведет, а вас продаст, если уже не продал».

Баранников не был уволен из кадров Министерства безопасности, находился «в распоряжении», то есть ожидании нового назначения.

Неожиданно в средствах массовой информации появилась статья Баранникова «Честь имею». В статье он обвинил одного известного политика в сотрудничестве с КГБ, и если это были действительно достоверные данные, то разглашение подобных сведений является уголовно-наказуемым преступлением. В моральном плане такой публичный шаг, недостойный и недопустимый для профессионала, если и сделан, то в свое личное оправдание. Президент страны очень резко отреагировал на выступление Баранникова в печати. «Какая тут честь! Он нарушил клятву верности, которую давал мне на крови, а сейчас перебежал к Хасбулатову», — возмущался Ельцин. Он не раскрывал смысл «клятвы на крови», и только из воспоминаний начальника охраны А. Коржакова я узнал, что было и такое действо для доказательства преданности.

Последствия не заставили себя ждать. Продолжалось недоверие Президента к Министерству безопасности, завершившееся его скорой ликвидацией. Он потребовал убрать из министерства близких Баранникову людей, которые пришли с ним на руководящие должности из МВД.

12 сентября 1993 года Ельцин пригласил меня на свою загородную государственную дачу. Был теплый осенний выходной день; я обдумывал, к чему надо быть готовым, так как цель посещения президентской резиденции предварительно не обговаривалась. Встреча с Президентом в неформальной обстановке для меня была первой (кстати, в такой домашней атмосфере и единственной), к тому же я оставался в положении исполняющего обязанности министра безопасности. Когда я приехал на дачу, там уже были министры: обороны — Павел Грачев, внутренних дел — Виктор Ерин, иностранных дел — Андрей Козырев, отсутствовал премьер-министр Виктор

Черномырдин (находился в США). По инициативе Ельцина началось обсуждение сложившейся политической обстановки в стране. Для присутствующих министров, представляющих стратегическое руководство страны, тревоги были очевидными: не прекращалась, а ужесточалась непримиримая конфронтация президентской и парламентской ветвей власти. Противостояние между Кремлем и Белым домом достигало критической точки кипения. Вокруг этих баталий разгорались политические страсти на территории всей страны, к тому же охваченной массовыми народными выступлениями, демонстрациями протеста из-за безработицы, нищеты и продолжающимися шахтерскими забастовками.