Николай Голушко - В спецслужбах трех государств

В последующем в Москву мною были предоставлены сообщения о конкретных действиях оппозиционных политических сил, теперь уже на основе провозглашенных принципов суверенизации, а именно: взят курс на окончательное отделение Украины от Союза, чему усиленно содействовали спецслужбы главного противника. Указанная информация докладывалась Крючковым лично Горбачеву, который и сам владел достаточными данными об усилении сепаратистских тенденций в союзных республиках страны. «После раздумий и размышлений» Горбачев предложил председателю КГБ доложить информацию Ельцину, заметив, что «между российским и киевским руководством ведутся активные переговоры», пусть, мол, Ельцин «задумается над этими сведениями и разберется». Вместо принятия надлежащих мер по своевременному противодействию радикальному сепаратизму в реализации информации КГБ республики Горбачев сделал коварный шаг. Добившийся первым принятия акта о суверенитете России, Ельцин не стал бы препятствовать осуществлению того же самого на Украине. «У Президента СССР не появилось желания должным образом отреагировать на информацию, касающуюся в конечном итоге судьбы Союза», — сделал безнадежное заключение Крючков.

В КГБ Украины решили прибегнуть к другим вариантам доведения до центра тревожной информации. В сентябре 1990 года была подготовлена обобщенная аналитическая записка, в которой обозначались «кричащие проблемы» ослабления системы государственной безопасности страны. Она готовилась с участием помощника председателя КГБ СССР Сергея Дьякова, доктора наук, посетившего Киев. Документ, раскрывающий подрывные действия зарубежных спецслужб против СССР и оппозиции внутри страны, за подписями моей и Дьякова был направлен в адрес руководства КГБ СССР. В предлагаемом комплексе организационно-правовых и оперативных мер для сохранения стабильности и укрепления правопорядка в СССР нами высказывалось предложение о необходимости проведения встречи Президента СССР с руководящим составом КГБ, который надеялся на получение ориентиров, установок и поддержки Горбачевым деятельности КГБ республик в тревожной политической и оперативной обстановке. Ни на президентском, ни на ведомственном уровне реакции на наши тревоги не последовало.

Мои личные надежды по нормализации ситуации в республике продолжали связываться с предстоящим заключением Союзного договора. В депутатской почте был получен окончательный вариант проекта Союзного договора. Он содержал специальный раздел о сфере ведения Союза по «обеспечению государственной безопасности, установлению режима и охраны государственной границы, экономической зоны, морского и воздушного пространства Союза, по руководству и координации деятельности органов безопасности республик». Содержащееся разграничение полномочий позволяло определиться в правах Союза и республик, устранить коллизии в союзном и республиканском законодательстве в области обеспечения государственной безопасности.

Вместе с тем КГБ республики стал отмечать увеличение масштабов подрывных атак со стороны заграничных спецслужб, главарей всякого рода закордонных антисоветских пропагандистских центров и организаций. Первое (разведывательное) управление КГБ Украины провело успешную операцию, в результате которой была добыта закрытая программа «главного противника» по наращиванию усилий непосредственно против советской Украины в дальнейшем разжигании сепаратизма, разложении республиканских партийных органов, раздувании междоусобиц между восточными и западными областями на национальной и межрелигиозной основе и осуществлении других акций, способствующих формированию внутренней оппозиции.

В действиях спецслужб новизны было немного: по аналогичному сценарию за украинской пограничной полосой развивались события по победоносному уничтожению социалистического строя в сопредельных странах — Польше, Чехословакии, Венгрии, Румынии, входивших в Варшавский договор.

Наглядным примером натиска закордонных спецслужб является статистика: в 1990 году сложную в оперативной обстановке Львовскую область посетило 109 установленных иностранных разведчиков, действующих в стране под дипломатическим прикрытием. По каждому из них мы фиксировали политические цели и интересы посещения республики.

КГБ Украины осуществлял меры противодействия подрывным замыслам: перехватывал и контролировал каналы связи зарубежных враждебных центров с оппозиционными элементами в республике, вел оперативные игры со спецслужбами, отвлекая усилия противника на заранее подготовленные агентурные позиции, вскрывалась эмиссарская деятельность, пресекались разведывательно-подрывные акции агентуры иностранных спецслужб. Мы обладали профессионально грамотными разведчиками и контрразведчиками, которые не сидели сложа руки. Однако наши усилия и достигаемые результаты носили чисто локальный характер. Захват с поличным агентуры и эмиссаров иностранных разведслужб даже при непосредственном проведении ими подрывных акций требовал согласования с высшими инстанциями в Москве. Пресечение подрывной деятельности иностранных граждан в большинстве своем не санкционировалось под предлогом необходимости обеспечения важных международных мероприятий, нельзя было омрачать очередной визит генсека в капиталистические страны или приезд в Москву глав зарубежных государств. Приведу пример из работы украинской контрразведки. Подполковник Владимир Тищенко завершал разработку «Художника» — иностранного гражданина, занимавшегося разведывательной деятельностью: собраны доказательства, весомые улики его шпионской деятельности, обнаружен тайник, где хранились фотопленки с добытыми им материалами секретного характера. «Началась подготовка к захвату объекта. Коллеги шутили: «Готовь в кителе дырку, будет орден». За шаг до успеха сработал принцип политической целесообразности. В то время готовился государственный визит в одну из стран для подписания договора о дружбе и сотрудничестве. В Москве сочли, что задержание шпиона, гражданина этой страны, в данный момент может отрицательно сказаться на итогах визита. Нам ничего не оставалось, как тайно засветить фотопленки иностранца и выдворить его из страны», — вспоминает Тищенко.

Принятие вполне законных и необходимых мер по пресечению преступной деятельности конкретных лиц переносилось из юридической плоскости в политическую целесообразность.

Хочу быть правильно понятым. Я далек от того, чтобы спустя годы упрекать высшее партийное или свое гэбистское руководство и себя лично в неверных решениях, которые принимались при исключительно сложном положении в стране. Государственные интересы, естественно, были выше ведомственных, как бы ни было обидно профессионалам. К сожалению, мы все — руководство страны, республики — были связаны по рукам и ногам неблагополучием самого общества, трудной экономической ситуацией, негативными социальными явлениями, нерешенностью многих национальных проблем, резким снижением жизненного уровня, нарастанием межнациональных конфликтов и антирусских проявлений. Таковы были факты тех лет, с которыми можно соглашаться или спорить. Но все-таки комплексная работа высшего руководства страны и республик по недопущению негативных процессов, угрожающих целостности страны, должна была быть более цельной и настойчивой.