Сергей Есин - Выбраные места из дневника 2002 года

28 августа, среда. В институте появилось объявление (“Гувернер мужчина до 40 лет требуется мальчику 9 лет, со знанием английского языка, образование педагогическое. Выезд во Францию с сентября по май месяц. Оплата 1200 у. е. в месяц. Агентство “Сарк Ко”, дальше шел адрес, куда надо обращаться). В связи с этим я уже давно, наблюдая за происходящим, замечаю, как сильно изменились привычки и образ жизни богатых людей. Это заметно не только по нашему телевидению, с его скачками лошадей и показом садовых участков. Можно сказать и по востребованности высокообразованной прислуги, как в этом случае.

29 августа, четверг. По почте домой и на адрес института мне приходит довольно много книг. Это и бывшие студенты, и старые знакомые, и просто люди, иногда выпустившие за свой счет первую книгу. Это не просто поиски читателя, такого дефицитного в наше время, но и обращение ко мне, как к человеку авторитетному. Вот прочтет ректор, задумается, восхитится, как-нибудь отзовется, лучше, конечно, публично, и с этого начнется у писателя слава… Люди думают, что слава и репутация приходят старыми путями, как в XIX веке, но всё нынче происходит по-другому. Здесь интересно отметить и иное: по мере того как книга всё меньше ценится в массах, она становится всё престижней в индивидуальном сознании. Каждый политический, даже мелкий, деятель, каждый бизнесмен, обладающий деньгами, каждая мелкая актрисуля, случайно переспавшая с великим режиссером, считают своим долгом выпустить какую-нибудь книгу о себе.

31 августа, суббота. Начал читать книгу мемуаров, вернее, отрывков и заметок, Георгия Свиридова “Музыка как судьба”. Эту книгу собрал племянник после его смерти, даже боюсь что-либо пока об этом писать. Будто прикоснулся к огню.

1 сентября, воскресенье. Принялся читать вторую книгу. Это Игорь Р. Шафаревич “Трехтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России…” Книга невероятно интересная, потому что вполне научная, а не бранчливая и не антисемитская, хотя в существование такого термина вообще я не очень верю. Существует всегда определенная расовая отчужденность коренного народа от других народов, но не более. Особенно в России. Но все это, инаковость в глазах коренного населения быстро проходит, любопытство сменяется привыканием. Инородцу в чужой стране надо вести себя особенно деликатно. Когда он начинает чваниться своим богатством, своим талантом, своим умом и даже своей интеллигентностью, это всегда вызывает некоторое смущение. На это обращают внимание и говорят. Вначале я от этой книжки отказывался, как бы предполагая её развязное содержание, свойственное некоторым нашим патриотическим органам. Пока начал с 16-й главы — “Еврейские таланты”. Название главы достаточно иронично. В ней академик рассматривает практически три фигуры: Эйнштейна, Фрейда и Маркса. Ну, возможно, ещё и Ландау. Последний в книге Шафаревича также не выступает как лицо вполне объективное к русским научным кадрам.

Основная мысль — о вторичности так называемого “еврейского таланта”. Маркс, по мнению автора, стал писать свою победительную теорию лишь как обоснование своей же революционной и журналистской деятельности. Впрочем, как утверждает Шафаревич, Марксова теория наткнулась, как ледокол на торосы, на сегодняшний день. Маркс просто продемонстрировал свою национальную, врождённую революционность, а потом превратил её в теорию. Шафаревич также указывает на необходимость для “еврейского таланта” обязательно подпитываться на чужой почве, они мастера ассимилировать и превращать в “своё” даже и иногда не им принадлежащее. Среди математиков, соавторов Эйнштейна, был знаменитый французский физик и математик Пуанкаре, но основную формулу теории Эйнштейна вывел какой-то другой математик, с которым Эйнштейн находился в активной и упорной научной переписке. Вот цитата с 328-й стр.:

“…евреи как народ оказались лишенными творческого начала. Ещё в древней Иудее вся культурная деятельность была почти полностью подавлена единой целью: созданием этноцентрической религии, и позже вряд ли кто-либо может указать хоть какой-нибудь продукт именно еврейской культуры”. Ну, конечно, — тьма знаменитых скрипачей, но ни один из 30 великих скрипачей мира не живет в Израиле. Великое множество самых знаменитых и признаваемых во всем мире еврейских кинорежиссеров, но отсутствуют и еврейская кинематография, и еврейский театр, и даже знаменитый симфонический оркестр, который мог бы быть составлен из выходцев из российских оркестров.

Шафаревич, в отличие от Солженицына, который тоже совсем недавно издал книгу на сходную тему, — учёный, учёный очень крупный, и как учёный он тщательно проверяет свои данные, фильтрует их и в “кухню” запускает далеко не всё, что знает. В этом смысле очень любопытна его критика одной из последних статей В. В. Кожинова, в которой тот пользуется даже собственными, весьма фантастическими, догадками.

Шафаревич пишет о том, как на места вытесненных дворян и других образованных классов из местечек и сельских районов перемещалось еврейство, он ссылается при этом на знаменитую книгу Ю. Ларина (Лурье). Фамилия знакома еще и по очень молодой жене Бухарина Лариной, которая в самом начале перестройки издала свои мемуары. В её книге говорится, что до революции в маленьких городах и местечках России жило 2200 тысяч евреев, а сейчас (т. е. в 1926 г.) их там осталось только 800 тысяч. Жилищное строительство в 26-м году не велось, значит: столичную жилплощадь занимали эти переселенцы. Вспоминается Булгаков с его квартирным вопросом. Еще один вывод Шафаревича: еврейская талантливость выражается в их социальной роли.

Прочел я вечерком эту главу и тут же решил, что всех бедолаг-студентов независимо от того, русские они или евреи — а, пожалуй, большинство из них всё же русские, — которых я весною исключил за неуспеваемость, я опять приму в институт на месяц, дам последний шанс получить образование. Ни тетушка, ни мамаша их ведь не водили в музыкальные школы, не снабжали их репетиторами…

Во время праздника Дня города — это значит или сегодня, или вчера — у нас на Университете, возле метро, убили двадцатилетнего парня. Это молодежь возвращалась с каких-то гуляний, с площадки возле Университета, и около метро встретились две группы: скинхеды и байкеры. Надо сказать, что байкеры (их еще называют рокерами), мотоциклисты, — приверженцы евро-американской культуры: тяжелые мотоциклы, привычные шлягеры, ровные дороги, культ брутальности… На этот раз байкеров было много больше, человек 60–70. Скинхедов, как показало телевидение, человек 20. И вот с криками в защиту своей, так любимой ими, американской культуры, одетые в кожаную броню байкеры накинулись на скинхедов. Скинхеды — это всегда бритоголовые мальчишки, это совсем другой социальный уровень, когда нельзя купить дорогого мотоцикла, который подчас стоит дороже машины. Возникла потасовка, драка, убили пацана… Собственно, драка в России — вещь привычная, но здесь в глаза бросается не только разница социальных этажей, но и ясное отличие идеологий. Скинхеды-то, конечно, все русские, их и называет пресса “националами”. А почему “националы”, если русский человек просто хочет назвать себя русским? Байкеры, наверное, тоже русские, но какого-то другого духовного замеса. И это, конечно, еще не гражданская война, но я уже ощущаю ее запах. Белые и красные, белые и черные. Здесь цвета не обозначают национальность, если обозначают цвет кожи, то только цвет кожаной куртки.