Леонид Ивашов - Я горд, что русский генерал

Все это вполне реально. Нужна лишь политическая воля руководства страны. А вот с этим есть немалые сложности…

Беседовал В. Тетёкин

Сегодня. Ru

23.02.2010

Начало года в военно-политической сфере России было ознаменовано подписанием ключевого для обороноспособности страны документа – Новой военной доктрины. Основные оценки, уже данные аналитиками, разные. Еще одну дает в интервью нашему изданию президент Академии геополитических проблем, генерал-полковник Леонид Ивашов.

– Леонид Григорьевич, в последнее время было принято сразу несколько основополагающих для страны документов, среди которых реформа ВС России, военная доктрина и очередной договор о сокращении стратегических наступательных вооружений. На ваш взгляд, какой из них важнее?

– Полагаю, что именно военная доктрина, ибо она должна учитывать нынешнее и предстоящее состояние вооруженных сил, включая стратегическую ядерную компоненту, причем именно военная доктрина на основе глубоко научного геополитического анализа и стратегического прогнозирования мировых тенденций обязана определять основные направления строительства и развития вооруженных сил. Но никак не наоборот. И договор СНВ-3 должен органично вписываться в логику военной доктрины, стать ее стержнем, если мы декларируем, что ракетно-ядерная мощь является гарантом безопасности российского государства.

– Если говорить об отличиях – ведь избежать сравнения все равно не удастся, – в чем принципиальные изменения новой доктрины?

– Военная доктрина-2010 провозглашается как развитие доктрины 2000 года, как новый основополагающий документ российской военной политики. Однако принципиально новых отличий в ней не прочитывается.

По содержанию и своей направленности она, как и ее предшественница, ориентирует российскую политику в сфере военной безопасности на оборонительные и сдерживающие действия. При этом, как и в ранее действующей доктрине, приоритет отдается мирным политико-дипломатическим, правовым, экономическим, военным и другим инструментам для защиты своих национальных интересов и интересов союзников. К сожалению, авторы забыли подчеркнуть, что мирные средства эффективны сегодня, только когда опираются на военную мощь. Особо подчеркивается, что доктрина является одним из основных документов стратегического планирования в Российской Федерации. Новая доктрина предполагает наличие для России военной опасности, военной угрозы, а также возможности развязывания против нее военных и вооруженных конфликтов, локальной, региональной и крупномасштабной войн. Перекочевало из старой доктрины положение о том, что мировое развитие на современном этапе характеризуется ослаблением межгосударственной идеологической конфронтации. Мне же видится, что идеологическое противостояние не ослабевает, а обретает новое качество и выходит на новый, межцивилизационный уровень, обостряется борьба не только между государствами и союзами государств, но и союзами цивилизаций, различными системами ценностей.

Да, собственно говоря, а было ли идеологическое противостояние главной сущностью холодной войны? В директиве Совета национальной безопасности США от 18 августа 1948 года № 20/1 указывалось: «Прежде всего следует сказать, что независимо от идеологического базиса любой некоммунистической власти и независимо от степени, в которой она может быть готова приобщиться к идеалам демократии и либерализма… мы должны обеспечить автоматические гарантии того, что даже некоммунистический режим:

а) не будет обладать большой военной мощью;

б) будет экономически сильно зависим от окружающего мира;

в) не будет обладать слишком большой властью над национальными меньшинствами;

г) не установит ничего, напоминающего железный занавес, в отношении контактов с окружающим миром».

Главным содержанием холодной войны было не идеологическое, а геополитическое противостояние двух социально-политических систем, центров двух цивилизационных сущностей. Таковым оно остается и по сей день, и не стоит надеяться, что если мы будем следовать путем западного либерализма, нас не тронут.

– Новая доктрина признает наличие военной угрозы для России, возможности развязывания против нее вооруженных конфликтов, локальной, региональной и крупномасштабной войн. В частности, речь идет о возможных угрозах со стороны НАТО. Какие еще ключевые моменты отметили бы вы?

– Давайте по порядку. К числу внешних военных опасностей доктрина относит:

• расширение и глобализацию НАТО (при этом достаточно жестко констатируется «стремление наделить силовой потенциал НАТО глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права», и в этом, пожалуй, единственная новизна);

• попытки дестабилизации государств и регионов, подрыв стратегической стабильности;

• развертывание (наращивание) воинских контингентов иностранных государств; нарушение сложившегося баланса сил вблизи госграницы РФ и границ ее союзников;

• создание и развертывание систем стратегической ПРО, размещение оружия в космосе, развертывание стратегических неядерных высокоточных систем оружия;

• вмешательство во внутренние дела и территориальные претензии к РФ.

К числу других военных опасностей отнесены также традиционные: распространение ОМП и ракетных технологий, терроризм, эрозия международных договоренностей в сфере разоружения, применение военной силы на территории соседних государств в нарушение Устава ООН. К основным внутренним военным опасностям отнесены попытки насильственного изменения конституционного строя, нарушение единства, суверенитета и территориальной целостности, дезорганизация функционирования органов государственной власти, важных государственных, военных объектов и информационной инфраструктуры. Описывается категория основных военных угроз. Ничего практически нового, обычный «джентльменский» набор.

– Список врагов за многие годы несильно-то и изменился…

– Все именно так. Анализ внешних военных опасностей и угроз, прописанных в проекте военной доктрины, показывает, что главные угрозы военной безопасности России по-прежнему исходят из США и их союзников, и с этим трудно не согласиться. Что касается внутренних военных опасностей, прописанных в военной доктрине, то представляется, что это дань «Основным положениям военной доктрины» 1993 года, где утверждалось: внешних военных угроз и опасностей у нас нет (как и внешних противников), но существуют внутренние военные угрозы. Здесь, по-моему, много от лукавого: эти угрозы в основном кроются в ошибочном политическом, экономическом, социальном курсе развития страны, неправильных (клановых) кадровых решениях, в том числе в сфере обороны и безопасности, непродуманности реформы военной организации, а также всеобщей коррупции и непрофессионализме, дезорганизующих функционирование органов госвлас-ти и системы военной безопасности. И ориентировать вооруженные силы на их разрешение силовым путем обманчиво и опасно. В новой доктрине обстоятельно прописываются вопросы военной политики государства, деятельности государственных институтов по укреплению обороны и безопасности, порядок применения вооруженных сил и других войск, развитие оборонно-промышленного комплекса, строительства и технического оснащения вооруженных сил. Важнейшим моментом новой военной доктрины является положение о готовности российского военно-политического руководства России превентивно применить ядерное оружие, когда в результате агрессии с применением обычных средств под угрозу поставлено само существование государства. И это, пожалуй, самое волевое положение документа, ориентирующего вооруженные силы на разработку военной стратегии и плана их боевого применения. Но и оно переписано из прежнего документа. И адресовано оно отнюдь не Западу.