Сергей Есин - Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

Вот то-то. А откуда должны были взяться эти деньги, чтобы обучать писателей, молодых и старых, которые приехали в Москву из разных краев России? А их должны были отыскать, заработать преподаватели, тот же самый ректор, который так не нравится слушателю под псевдонимом. В эту копилку вносили свой труд и умение все, кто работает в институте, даже уже очень немолодая знаменитая профессор Наталья Александровна Бонк, которая ведет при институте коммерческие курсы английского языка. Я бы никогда не сказал: все вносили, а ВЛК лишь требовали. Большинство слушателей относились ко всему с пониманием. "Москва! Как много в этом звуке…" Жить в знаменитом городе, учиться у знаменитых преподавателей в центре столицы, ходить на занятия 4 раза в неделю, печататься в московских изданиях (кто умел, конечно, писать), искать связи в московских журналах и издательствах. В свое время, кажется, "Тополек мой в красной косынке" Айтматов писал именно в Литинституте, когда учился на ВЛК. Какие были люди! Ион Друце, Давид Кугультинов, Алим Кешоков, Новелла Матвеева, Владимир Личутын… Не то что нынешние волки. И не говорите мне, что письменные столы были другие и времена поменялись. Больше всего недоволен "автор дневника слушателя ВЛК", у которого "наболело на писательской кухне", дипломом, "…собственно, никаких дипломов мы сегодня и не получили. Так, красненькое "Свидетельство": мол, такой-то такой-то прослушал то-то и то-то… Корочка с вклеенной страничкой без малейшего намёка на водяные знаки. Такую липу в московском метро продают по рупь — ведро! Была даже идея — поинтересоваться, сколько это удовольствие стоит. Да позориться лишний раз не хотелось: вдруг и там про ВЛК никогда не слышали! К выданной корочке, правда, прилагались ещё вкладыши с оценками". Оказывается, мечтал Алексей Вер-Ланской о "водяных знаках". Вот ведь какой точный и правильный советский человек! Волчара! Ему главное, чтобы была "корочка", диплом, а вот показали ли кому-нибудь свою "корочку" Виктор Петрович Астафьев или Петр Проскурин, скажем мягко, не слабые писатели? Выпускники, как ни крути, ВЛК. А что там показывал Пелевин, который несколько лет проучился в Литинституте, тоже стал крупным писателем — без "корочки"? А сейчас, надо сказать, в ином смысле время другое: никто три года как "молодого специалиста" в газете, в журнале, в издательстве за "корочки" держать не станет. Нет занятий, нет способностей, нет усидчивости — пойди вон и с водяными знаками и без, и даже с блатным "красным дипломом".

За другим люди приходили в Литинститут и на ВЛК, и, видимо, по-другому слушали те же предметы у не менее известных и популярных, чем раньше, преподавателей.

А вот что касается "корочки" с водяными знаками, то ее получит следующее поколение выпускников ВЛК, когда эти знаменитые Высшие литературные курсы станут давать — в соответствии с законом — дополнительное образование. Высшее образование каждый гражданин России может, как уже говорилось, один раз получить бесплатно. Но вот дополнительно, когда у тебя есть, скажем, диплом инженера или фармацевта, а еще хочется и диплом литературного работника, хочется попробовать стать профессиональным писателем, проверить свои силы, вот это, за плату, — пожалуйста. Но только при наличии определенных профессиональных способностей — так просто ни в Литииститут, ни на ВЛК не попадешь. Спросите, а что делать с талантливыми "взрослыми самородками", которым — как шахтеру, а потом писателю Саше Плетневу — нужно какое-то специальное знание? А с этим очень просто: это как один чих, но только этим уже занимается не Литературный институт. Литинститут, он что? Он только готовит писателей, поэтов, драматургов для нашего замечательного общества. Но все эти прекрасные кадры куда от нас потом уйдут? В союзы писателей. Для них, образно говоря, куем кадры. Московское отделение Союза писателей России — около двух тысяч человек. Союз писателей России — чуть ли не семь тысяч. А есть и другие, альтернативные союзы: Союз писателей Москвы, возглавляемый Юрием Черныченко, Союз российских писателей, где властвует твердая, как Екатерина Вторая, Римма Казакова, — шесть их всего, союзов. Теперь представим себе заурядную, типичную для нашего общества картину: каждый из этих союзов или все вместе обращаются за соответствующим грантом в Министерство культуры либо в другие инстанции, где денег, видимо, много, потому что их щедро отстегивают и на слет птенцов от литературы в Липках, и на другие такие же проекты, где основной контингент состоит из давно "открытых" студентов Литинститута.

Дело в грантах. Не в том, чтобы помогать Литинституту содержать Высшие литературные курсы, а лишь в соответствии с велением времени оплачивать конкретную услугу. Кого там надо воспитать, кому дать образование, кого совершенствовать? Грантуем, ребята! И я уже вижу, как садится перед чистым листом бумаги с грифом наверху "Председатель Союза писателей России" Валерий Николаевич Ганичев, диктует своей стенографистке Римма Федоровна Казакова и на компьютере Юрий Дмитриевич Черниченко выстукивает соответствующие просьбы в вышестоящие государственные организации.

Ну, а что в это время делает Литинститут?

Литинститут освобождает комнаты для студентов в общежитии, меняет парты на ВЛК, вешает давно недостающее зеркало в дамском туалете и заказывает, как и положено, свидетельство о втором высшем, дополнительном, образовании. Полная литературизация страны! Это будет настоящий диплом — с гербовой печатью, номером и подписью ректора. Но за деньги, как положено по существующим сегодня законам.

С. Есин

Утром написал страницу в роман, посмотрел дневник, два дня не делаю зарядку.

На работе подписал приказ о приеме на первый курс дневного отделения, провел консультацию по этюду для студентов, кажется последнюю в своей жизни ректора, сделал это в 28-й раз и горжусь, что ни разу не повторился, читал вестник ассоциации книго-распространителей.

Вечером звонила B.C.: в субботу после диализа она приедет из больницы, возможно в понедельник или во вторник ее выпишут. Может быть, все и обойдется, дай Бог!

В последней "Литературной газете" большой очерк-портрет Сергея Казначеева "Прогнувшийся", сделанный, как понятно, по книгам и интервью Андрея Макаревича, который жаждал в советское время, чтобы "время прогнулось" под таких, как он. Сережу можно поздравить — он проснулся знаменитым. Портрет уничтожающий. Сделать и доказать все, что он написал, весь этот хоровод кудрявого барда с властью, было достаточно трудно: "либерал" — понятие ускользающее.

И еще, но это уже не из музыкальных, а из литературных нравов. В том же номере, в "колонке на троих", П.А. Николаев пишет, что продолжает работать над книгой воспоминаний, и перечисляет некоторых общественных деятелей и писателей, называя их учителями. Когда доходит до Константина Симонова, академик делает ремарку: "Помню, как Симонов публично критиковал Сталина — не мертвого, а живого. И теперь, когда В. Аксенов с телеэкрана представляет Симонова чуть ли не придворным лакеем, мне больно за моего учителя. Вспоминаю открытое письмо в "ЛГ" от декабря 1992 г., где писатели с тем же Аксеновым (Вознесенский, Войнович и др.), просили использовать их в качестве идеологических надсмотрщиков". Очень неплохо академик излагает, а главное, как вспоминает!