Анатолий Ведерников - Религиозные судьбы великих людей русской национальной культуры

Из биографии М. В. Ломоносова мы знаем, что как человек он был подвержен многим чисто человеческим слабостям, но его религиозность, будучи постоянным настроением, проникая весь строй его переживаний, сообщала ему особую чуткость и восприимчивость даже к явлениям, непостижимым для разума. Расскажем о примере такой чуткости Ломоносова словами архиепископа Херсонского Никанора. «В доказательство бытия в нас неуловимой для рассудочного мышления духовной силы мы можем сослаться на один поразительный факт в жизни нашего Ломоносова – на видение им смерти своего отца.

Вот этот факт. На пути из Голландии в Россию на корабле Ломоносов видит сон: отец его, рыбак, плывет на лодке по Ледовитому морю, поднялся ветер, шумят волны и готовы поглотить пловца; сын хочет кинуться к нему на помощь, но руки, ноги его окаменели; лодка, грянувшись о берег близлежащего острова, разбивается в щепы; отец борется с волнами, вынырнул было, вскрикнул: “Михайло!” и исчез, а потом выкинут был на берег. По прибытии в Петербург, не имея покоя в душе при неотступной мысли, что отец его лежит непогребенный, Ломоносов употребил много усилий отыскать в столице своих земляков. Спрашивает, что сталось с его отцом; те отвечают, что в начале весны с товарищами он отправился в море, но вот уже 4 месяца о нем нет никакого слуха. Не имея покоя в душе, Ломоносов сам хотел ехать на виденный во сне остров, знакомый ему с детства, но отпуска из Петербурга не получил. Тогда он упросил местных рыбаков побывать на том острове и, если найдут тело отца его, предать его честному погребению. Тело отца было найдено и погребено. Со скептиками спорить не станем, – говорит дальше архиепископ Никанор, – а по нашей вере, то дух отца сказал духу единственного сына о своем предсмертном томлении и посмертной туге вследствие того, что тело остается без погребения и молитв. Так, по крайней мере, смотрел на дело сам Ломоносов».

Итак, для нас с вами, уже далеких потомков Ломоносова, живущих в эпоху расцвета научных достижений, открытий, изобретений, наш первый ученый так же близок, как если бы он был наш современник. Близок он нам, верующим, своей живой верой в Бога, с которой разум его был в полном согласии. Как теперь мы, так и он в свое время ясно видел залог духовного здоровья в единстве разума и сердца, ясно понимал различие их функций и взаимное проникновение и без всякого насилия над собою сознавал ограниченность человеческого рассудка.

Но нам сейчас важно знать не столько факт религиозности Ломоносова, сколько содержание этой религиозности, ее дух и живую для нас силу.

1. Этой живой силой дышит на нас прежде всего мысль Ломоносова о природе как о воплощении величия Божия. Оно – величие Божие – открывается человеческому разуму в меру дарованных ему понятий или познавательных способностей и возбуждает сердце к благоговению и благодарности перед Создателем мира. И чем глубже проникает разум в таинства природы, тем больше радуется сердце о премудрости и силе Божией. В познании причин природных явлений нам открывается Сам непостижимый Строитель – Первопричина всего существующего. Отсюда легко заключить, что закон природы есть не что иное, как ясное выражение действующей в мире воли Божией.

2. Другая, не менее живительная для нас мысль Ломоносова видит в Священном Писании откровение человеку Божественной воли как благоволения к нашему спасению. Разумение Священного Писания приводит нас к добродетельной жизни, а ценность этой жизни заключается в согласии с волей Божией. Чувствуется, что Ломоносову очень близка мысль о том, что в исполнении Божественной воли человек и находит подлинную свободу духа.

3. Живительна для нашего религиозного сознания и мысль о внутреннем согласии религии и науки, так разобщенных и враждующих в сознании безрелигиозном. Ломоносов почувствовал эту вражду коренных начал человеческого духа как грех, как болезнь, как нарушение его цельности и, опираясь на собственный опыт, исключавший всякое самоутверждение рассудка, признал знание и веру родными сестрами, дочерьми одного Всевышнего Родителя. Мысль эта по своей образности столь же прекрасная, сколь и убедительная.

4. Обнаружив в своей замечательной жизни необычайно сильную волю, достойную своих могучих и разнообразных дарований, Ломоносов находил наивысшее удовлетворение в подчинении своей воли воле Божественной, ведущей человека ко спасению, часто через горести и испытания:

В истории русского просвещения имя Ломоносова никогда не будет забыто, ибо русская наука ведет от него свое начало. Даже самый язык наш обязан Ломоносову установлением своих форм в его «Российской грамматике». Объясняя необходимость ее изучения, Ломоносов говорит: «Тупа оратория, косноязычна поэзия, не основательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики», то есть без знания законов, направляющих язык к правильному употреблению, так же, добавим мы, как тупа самонадеянность человеческого разума и сомнительна его наука без разумения Божественной истины. Таков вывод из мировоззрения нашего первого и православного ученого.