Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 1. 1893–1894

Я не хочу сказать, чтобы подобное явление было абсолютно невозможно, как отдельный случай. Но ведь здесь речь идет не о казусах, а об общем законе развития капиталистического общества. В пояснение покажу на схеме, о чем идет речь:

I 4000 с + 1000 v + 1000 m = 6000

II 1500 с + 750 v + 750 m = 3000

I (1000 v + 500 m) = II 1500 с

I 500 m накопляются, присоединяясь к 14000 с:

I 4500 с + 1000 v + (500 m) = 6000

II 1500 с + 750 v + 750 m = 3000

I 4500 с + 1000 v + 1000 m = 6500

II 1500 с + 750 v + 750 m = 3000

I (1000 v + 500 m) = II 1500 с

I 500 m накопляются по-прежнему и т. д.

Поэтому изложенный вывод можно формулировать еще несколько иначе: в капиталистическом обществе рост производства (а следовательно, и «рынка») может идти либо на счет возрастания предметов потребления, либо – и это – главным образом – на счет прогресса техники, т. е. вытеснения ручного труда машинным, – так как изменение отношения ν к с и выражает собой именно уменьшение роли ручного труда.

Заметьте. – Ред

Cледовательно. – Ред .

«Капитал», т. II, стр. 436. {130} – Ред .

Так!? – Ред .

Та часть стоимости, которая возмещает постоянный капитал, принята за неизменную и поэтому откинута.

Это относится равным образом и к 5-му и к 6-му периодам.

«Капитал», т. I, стр. 85. {131} – Ред .

Спорным может показаться это только разве по отношению к земледельческой промышленности. «Хлебное производство находится в абсолютном застое», – говорит, например, г. Н.—он. Он делает этот вывод, основываясь на данных только за 8 лет (1871–1878 гг.). Посмотрим на данные о более продолжительном периоде: 8-летний, разумеется, слишком мал. Сравним данные за 60-е годы. [«Военно-стат. сборник», 1871], 70-е [данные Н.—она] и 80-е [«Сборник сведений о России», 1890]. Данные относятся к 50 губерниям Европейской России и обнимают все хлеба, включая картофель.

Понятно поэтому, что разделять развитие капитализма на развитие вширь и – вглубь неправильно: все развитие идет одинаково на счет разделения труда; «существенной» разницы между этими моментами нет. Действительно же существующее между ними различие сводится к разным стадиям прогресса техники. Низшие стадии развития капиталистической техники – простая кооперация и мануфактура – не знают еще производства средств производства для средств производства: оно возникает и достигает громадного развития только при высшей стадии – крупной машинной индустрии.

«Капитал», т. II, стр. 303, прим. 32. {132} – Ред .

Ср. Fr. Engels (Фр. Энгельс. – Ред. ). «Положение рабочего класса в Англии в 1844 г.». Это – состояние самой ужасной и грязной нищеты (в буквальном значении слова) и полного упадка чувства человеческого достоинства.

То есть смена мелких промышленных единиц крупными, вытеснение ручного труда машинным.

То есть в том случае, если бы он правильно оценил и верно понял значение производства средств производства.

Сами крестьяне очень метко назвали этот процесс «раскрестьяниванием». [См. «Сельскохозяйственный обзор Нижегородской губ. за 1892 год». Н.-Н., 1893. Вып. III, стр. 186–187.]

В игнорировании этого явления состоит одна из крупнейших теоретических ошибок г. Николая—она.

В самом деле у 2294 хуторян 123252 дес. посева (т. е. по 53 дес. в среднем на 1 хозяина). У них 2662 наемных работника (и 234 работницы). Лошадей и быков у них > 40000. Очень много усовершенствованных орудий; см. стр. 453 «Сборника статистических сведений по Новоузенскому уезду».

В Самарской и Саратовской губ. норма эта будет ниже раза в полтора – ввиду меньшей зажиточности местного населения.

Всего по уезду крестьянство имеет 5724 улучшенных орудия.

Основанной, конечно, тоже на грабеже, но только уже не самостоятельных производителей, а рабочих.

90 733 дес. = 6,3 % всей посевной площади.

«Сборник стат. свед. по Моск. губ.». Отдел хозяйственной статистики. Т. VI, вып. П. Промыслы Московской губернии, вып. П. Москва, 1880.

Я опустил данные о распределении коров (вывод – тот же) и добавил процентные исчисления.

Разумеется, не может быть и речи здесь о разборе всего его сочинения – для этого нужен особый труд, – а только о разборе одного из его любимых аргументов.

Кто не хвалит Клопштока? Но станет ли его каждый читать? Нет. Мы хотим, чтобы нас меньше почитали, но зато прилежнее читали! (Лессинг). – Ред.

То есть, разумеется, речь все время идет о сознании общественных отношений и никаких иных.

Заметьте.

Так! – Ред .

Заранее, независимо от опыта. – Ред .

Другой я, двойник. – Ред.

«Переворот в науке, произведенный г-ном Е. Дюрингом». – Ред .

Г. Михайловский и тут не упускает случая поломаться: как это, дескать, так: научное понимание истории – и древняя история – загадка! Вы можете из всякого учебника узнать, г. Михайловский, что вопрос о гентильной организации принадлежит к числу труднейших, вызывавших массу теорий для своего объяснения.

Как назвать иначе, в самом деле, такой прием, когда упрекают материалистов в том, что они не свели счетов с историей, не попытавшись, однако, разобрать буквально ни одного из многочисленных материалистических объяснений различных исторических вопросов, которые даны были материалистами? или когда говорят, что можно бы доказывать, но мы этим заниматься не будем?

Это – чисто буржуазная идея: раздробленные, мелкие семьи сделались господствующими только при буржуазном режиме; они совершенно отсутствовали в доисторические времена. Нет ничего характернее для буржуа, как перенесение черт современных порядков на все времена и народы.

Крайний предел. – Ред .

По поводу этого бессмысленного термина надо заметить, что г. Михайловский выделяет особо Маркса (слишком умного и слишком ученого – чтобы наш критик мог прямо и открыто критиковать то или другое его положение"), затем ставит Энгельса («не столь творческий ум»), потом более или менее самостоятельных людей, как Каутский, – и остальных марксистов. Ну, какое серьезное значение может иметь эта классификация? Если критик недоволен популяризаторами Маркса, – кто мешает ему поправить их по Марксу? Ничего подобного он не делает. Очевидно, он покушался сострить, но вышло только плоско.