Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 4. 1898 — апрель 1901

Но не ведут ли предложенные нами требования к поддержке не личности крестьян, а их собственности? к укреплению мелкого хозяйства? соответствуют ли они всему ходу капиталистического развития? Рассмотрим эти вопросы, наиболее важные для марксиста.

По поводу 1-го требования и 3-го вряд ли может быть между социал-демократами разногласие по существу дела. Второе требование вызовет, вероятно, разногласия и по своему существу. В защиту его говорят, по нашему мнению, следующие соображения: (1) что выкупные платежи были прямым ограблением крестьян помещиками, что они платились не только за крестьянскую землю, но и за крепостное право, что правительство собрало с крестьян больше, чем оно уплатило помещикам, это факт; (2) у нас нет оснований смотреть на этот факт, как на вполне законченное и сданное уже в архив истории событие, ибо так не смотрят на крестьянскую реформу сами благородные эксплуататоры, кричащие теперь о «жертвах», понесенных ими тогда; (3) именно теперь, когда голодание миллионов крестьян становится хроническим, когда правительство, соря миллионами на подарки помещикам и капиталистам, на авантюристскую внешнюю политику, выторговывает гроши от пособий голодающим, именно теперь уместно и необходимо напомнить о том, во что обошлось народу хозяйничанье самодержавного правительства, служащего интересам привилегированных классов; (4) социал-демократы не могут оставаться равнодушными зрителями голодания крестьянства и вымирания его голодной смертью. Насчет необходимости самой широкой помощи голодающим между русскими социал-демократами никогда не было двух мнений. А вряд ли кто станет утверждать, что серьезная помощь возможна без революционных мер; (5) экспроприация удельных земель и усиленная мобилизация дворянских земель, – т. е. то, что явилось бы следствием осуществления предлагаемого требования, – принесли бы лишь пользу всему общественному развитию России. Против предлагаемого требования нам указали бы, вероятно, главным образом, на его «неисполнимость». Если такое указание подкреплялось бы только фразами против «революционаризма» и «утопизма», то мы наперед скажем, что подобные оппортунистические фразы нас нисколько не испугают и мы не придадим им никакого значения. Если же такое указание будут подкреплять анализом экономических и политических условий нашего движения, то мы вполне признаем необходимость более подробного обсуждения этого вопроса и пользу полемики по поводу него. Заметим только, что это требование не стоит самостоятельно, а входит, как часть, в требование поддерживать крестьянство, поскольку оно революционно. Вопрос о том, как именно и с какой силой проявят себя эти элементы крестьянства, решит история. Если под «исполнимостью» требований разуметь не общее соответствие их с интересами общественного развития, а соответствие их с данной конъюнктурой экономических и политических условий, то такой критерий был бы совершенно неправилен, как это убедительно показал Каутский в своей полемике против Розы Люксембург, указывавшей на «неисполнимость» (для польской рабочей партии) требования о независимости Польши. Каутский указал тогда (если память нам не изменяет), как на пример, на то требование Эрфуртской программы, которое говорит о выборе чиновников народом. «Исполнимость» этого требования более чем сомнительна в современной Германии, но никто из социал-демократов не предлагал ограничить свои требования узкими рамками возможного в данный момент и при данных условиях. Далее, что касается до 4-го пункта, то в принципе, вероятно, никто не будет возражать против необходимости для социал-демократов выставить требование об уничтожении всех остатков крепостной зависимости. Вопрос будет идти, вероятно, лишь о формулировании этого требования и затем о широте его, т. е. включать ли в него, напр., требование мер, устраняющих фактическую барщинную зависимость крестьян, созданную отрезками крестьянской земли в 1861 году? По нашему мнению, вопрос этот надо решить в утвердительном смысле. Громадное значение фактического переживания барщинного (отработочного) хозяйства вполне установлено литературой, а равно и громадная задержка общественному развитию (и развитию капитализма), создаваемая этим переживанием. Конечно, развитие капитализма ведет и приведет в конце концов «само собой, естественным путем» к устранению этих переживаний, но, во-первых, эти переживания обладают исключительной прочностью, так что на очень быстрое устранение их нельзя рассчитывать, а во-вторых – и это главное – «естественный путь» означает не что иное, как вымирание крестьян, которые фактически (благодаря отработкам и пр.) привязаны к земле и порабощены помещикам. Разумеется, социал-демократы не могут при таких условиях обойти этот вопрос молчанием в своей программе. Нас спросят: как могло бы быть осуществлено это требование? Мы думаем, что говорить об этом в программе не надо. Конечно, осуществление этого требования (зависящее, как осуществление почти всех требований этого отдела, от силы революционных элементов крестьянства) потребует всестороннего рассмотрения местных условий местными выборными, крестьянскими комитетами, – в противовес тем дворянским комитетам, которые совершали свой «законный» грабеж в 60-х годах; демократические требования программы достаточно определяют демократические учреждения, которые понадобились бы для этого. Это был бы именно «радикальный пересмотр аграрных отношений», о котором говорит программа группы «Освобождение труда». Как было уже замечено выше, мы согласны в принципе с этим пунктом проекта группы «Освобождение труда» и желали бы только (1) оговорить условия, при которых пролетариат может бороться за классовые интересы крестьянства; (2) определить характер пересмотра: уничтожение остатков крепостной зависимости; (3) выразить требования конкретнее. – Предвидим еще одно возражение: пересмотр вопроса об отрезных землях и т. п. должен вести к возвращению этих земель крестьянам. Это ясно. А разве это не укрепит мелкую собственность, мелкую парцеллу? разве могут социал-демократы желать замены крупного капиталистического хозяйства, которое, может быть, ведется на награбленных у крестьян землях – мелким хозяйством? Ведь это была бы реакционная мера! – Отвечаем: несомненно, замена крупного хозяйства мелким реакционна, и мы не должны стоять за нее. Но ведь разбираемое требование обусловлено целью «уничтожить остатки крепостной зависимости» – след., к дроблению крупных хозяйств оно не может вести; оно относится только к старым хозяйствам чисто барщинного, в сущности, типа, – и по отношению к ним крестьянское хозяйство, свободное от всяких средневековых стеснений (ср. п. 3), не реакционно, а прогрессивно. Конечно, разграничительную линию тут провести не легко, – но ведь мы вовсе не думаем, чтобы какое-нибудь требование нашей программы было «легко» осуществимо. Наше дело: наметить основные принципы и основные задачи, а о частностях сумеют позаботиться те, кому доведется практически решать эти задачи.