Карлис Озолс - Мемуары посланника

Уже тогда я неразлучно носился с мыслью, что каждая страна должна производить только то, что является ее естественной продукцией, основанием экономического бытия. Наоборот, желание производить решительно все гибельно для всех. Дилетантизм вреден в духовной жизни так же, как в производстве губителен для производителя. Это, как правило, приводит к повсеместному возведению высоких оград в виде запретительных пошлин, народы и государства разделяет бессильная конкуренция, в конечном результате это приводит к международным конфликтам и войнам. Тогда я начал понимать, что сосуществование народов надо строить на других, новых принципах общего сотрудничества, оставив в прошлом прежние отжившие стремления эксплуатировать и рвать при первой возможности. Постепенно, шаг за шагом, расширяя наблюдения, я убеждался, что корень мирового зла кроется именно в этом вопросе.

Между тем сосуществование народов должно строиться чрезвычайно просто, как все в жизни. Для этого нужно только найти верную основу, правильную предпосылку. Правда, пути к этим основам сложны, над ними надо серьезно задуматься и прочно установить. Поэтому меня сейчас больше, чем раньше, удивляет, почему при Лиге Наций существуют самые разнообразные комиссии, о белых рабынях, опиуме и т. д., но нет комиссии по изучению основных принципов экономического сотрудничества народов.

Ленин и его ближайшие единомышленники легко потрясли весь мир, это произошло потому, что его слишком мало занимали поиски этих принципов и основ. Это и дало Ленину право уверенно заявить: «Сожительство народов – это учет». В этом он, безусловно, прав. К его формуле можно добавить: «И расчет». Но для того и другого необходимы ясные и надежные принципы. Без твердых основ нельзя строить здание мирового сосуществования. До тех пор, пока эти основы не найдены, здание будет шататься и каждая отдельная комната жить отгороженной, запертой, настороженной жизнью. Сейчас в мире происходит нечто странное и бессмысленное. Чуть ли не все страны решили навесить на свои двери замки и все для себя производить собственными руками. Уединившись, отрезав себя от остального мира, эти страны сами себя посадили под арест. Какая печальная жизнь в комнате, где забиты все окна, двери и отдушины. Чем и как дышать?

В Латвии отобраны громадные имения владельцев-баронов. Прежним владельцам из их угодий оставлен только центр с 50 гектарами земли, притом лишь в каком-нибудь одном имении, а не в нескольких, составлявших прежде их собственность. Отобранные земли, перешедшие, таким образом, в государственный фонд, стали делить между безземельными крестьянами.

Многие, в том числе и я, как, впрочем, и правительство, скоро поняли, что раздроблять имения нецелесообразно, логичнее оставить часть из них неразделенными на хутора. Это соображение побудило меня и моих единомышленников обратиться к правительству с предложением отдать нам в долгосрочную аренду несколько больших имений. С этой целью была создана целая акционерная компания. Ее цель состояла в том, чтобы эксплуатировать имения хозяйственным образом, поднять в них сельскую культуру, развить торговлю продуктами производства, снабдить хозяйства нужными машинами. Словом, мы хотели работать в этой области, считаясь только с естественными природными богатствами Латвии. План был продиктован принципиальными соображениями. Я стал генеральным руководителем нового дела, и оно стало успешно развиваться.

Годы, проведенные в Америке, не прошли для меня даром, оставив глубокий след. Я любил и люблю Америку, свободную страну, где так горячо впервые начал бороться за величайшие сокровища народов, их «права, честь и справедливость». Я снова отправился в США на короткое время, но теперь со мной была и моя жена. Наша поездка носила частный характер.

Однажды в темный осенний вечер к нам в Риге неожиданно пришла жена Цюрупы Мария Петровна и, извинившись за беспокойство, прямо и откровенно спросила:

– Если вы не боитесь, мой муж тоже придет к вам.

– Конечно нет, буду очень рад его видеть.

Она тут же позвонила в советское посольство, где остановился Цюрупа, и вскоре он пришел к нам. Такое предупреждение со стороны Марии Петровны было в то время далеко не лишним. Действительно, прошло некоторое время, и, когда центральные политические либеральные партии стали формировать новый кабинет, предназначая меня на пост министра иностранных дел, другие партии тут же вспомнили визит ко мне Цюрупы и задали откровенные вопросы: «Известно ли, что…» и т. д. Я немедленно ответил на них.

В тот раз комиссар Цюрупа возвращался из поездки по Германии, где он лечился и попутно ревизовал дела советского представительства. Он просидел у нас целый вечер, мы вели чрезвычайно интересные беседы. Я нападал на советский строй, он его защищал. На мою критику заграничных советских учреждений он мне ответил так:

– Если даже все, что вы говорите, правильно, сравнивая то, что было год назад, с тем, что сейчас, я могу быть доволен. Прогресс несомненный, а это самое главное.

Заговорили мы о земельном вопросе, в котором Цюрупа отлично разбирался.

– Да, все может измениться, в частности советский строй, как все меняется в жизни, но одно мне совершенно ясно, помещики свои земли обратно никогда не получат.

К сожалению, Деникин, Колчак, Юденич этого не понимали, меж тем аграрная реформа, точнее, аграрная революция стояла тогда на первом плане, была наиважнейшим и наитревожнейшим вопросом.

Дела латвийского посольства в Москве шли плохо. Первый посланник Весман вынужден был покинуть Москву, как и его заместитель Фельдман, пробывший на этом посту очень короткое время. Выполнять свои обязанности в Москве посланникам было трудно. Окружающий воздух казался душным, большевики интриговали, агенты ЧК работали вовсю.

Они ухитрились обслуживать и некоторые политические партии Латвии, снабжая их соответствующей информацией. На служащих посольств возводились странные, неожиданные и, конечно, ни на чем не основанные обвинения в контрреволюционных действиях. Люди арестовывались. Все это делалось с определенной и единственной целью, во что бы то ни стало дискредитировать Латвию. В таких-то обстоятельствах была выдвинута моя кандидатура на пост посланника в Москву.

7 сентября 1923 года я отправился в СССР как латвийский посланник и полномочный министр. Мое назначение было отмечено в газетах карикатурами, не щадили даже мою жену. Газеты изощрялись в этом направлении, но за старания я им был благодарен. Карикатуры выставляли меня другом большевиков, это мне только и нужно было.