Карлис Озолс - Мемуары посланника

От Христиании до Бергена восхитительный путь, чудесная железная дорога, вьющаяся по долинам и ущельям, вокруг горных вершин. Один за другим, вдруг окружая темнотой ночи, проносятся тоннели, дневной свет чередуется с тьмой каждые пять минут, такое впечатление, будто земля вращается вокруг своей оси скорее стократ. Скорость поезда, меняющиеся и улетающие картины природы, маленькие прелестные хижины в горах приносят путешественнику сладкое легкое забвение, невольно начинаешь себя чувствовать будто в сказочном краю.

Берген раскинулся на четырех горах, и вид на море с бесконечными фьордами – единственный на свете по своей чудесной красоте.

Путешествие было приятно. Мы могли быть спокойны, хотя совсем безмятежным этот покой назвать было нельзя. Бурная погода, а главное, слухи, что немецкие подводные лодки появились у норвежских берегов, взволновали даже нашего закаленного капитана. Но и эти известия не могли омрачить хорошего настроения наших путешественников. Один из участников нашей комиссии полушутя-полусерьезно принялся нас успокаивать:

– Тревожиться, собственно, нечего. Немецкие подводные лодки не станут нас преследовать, напротив, будут охранять. Немцы отлично знают, кого послали в Америку.

Метко сказано. Комиссия, отправлявшаяся к берегам Америки, не имела оснований гордиться своим составом, сюда вошли люди, едва ли как следует знакомые с делом.

Мы хотели продолжать путь по возможности скорее. Этому желанию суждено было осуществиться только вечером следующего дня. Пароход Kristianiaflord наконец послал прощальные сигналы и, провожаемый громадной толпой, оставил Берген. Вдруг, отдалясь на небольшое расстояние, остановился, потушил огни и до самой ночи оставался неподвижным. Только тогда в полной тьме медленно начали двигаться машины, и мы, никем не замеченные, поплыли к Северному морю. Капитан потом рассказал, что под утро у горизонта была замечена подводная лодка, преследовавшая пароход. Она догоняла нас, но, к счастью, не догнала. Капитан проявил находчивость, укрывшись между фьордами, таким образом обманув немецких агентов-шпионов. В нейтральной стране им было легко работать, международный шпионаж свил себе прочное безопасное гнездо в Скандинавии.

Оставляя Норвегию, я записал в моем дневнике: «Берген надоел. Буря на море прекратилась, но наш пароход Khristianiafiord, как преступник, прячется между фьордами, и никто не знает, когда выйдет в море. Тяжело душевное состояние, невольно напрашивается тревожный вопрос: достигнем ли мы американских берегов? Посылаю последний привет с фьордов свободной Норвегии, вспоминаю Родину и дорогую семью».

Немецкое море осталось позади. Наш капитан впервые после Бергена лег спать. Держась северного направления, мы уже вышли из района возможного нападения немецких подводных лодок и теперь могли быть спокойны. К сожалению, ненадолго. Начались сильные ветры, наш пароход стало качать, пассажиров бросало из стороны в сторону, один за другим они стали исчезать в каютах.

Тогда мне подумалось, что все описанные прекрасные океанские путешествия просто плод фантазии. Тянутся бесконечные дни, кругом и вдали только небо, сливающееся с огромным океаном и превращающееся вместе с ним в одну беспредельную необъятную массу. В такие часы и минуты должна осенить, проясняя ум, великая всеозаряющая мысль, сколь же ничтожна человеческая жизнь в сравнении с неумолимой мощью и величием сил природы и законами, управляющими движением скрытых и явных мировых сил! Народные волнения, мировая война, человеческие распри и вражда – все кажется в такие минуты своего рода умопомрачением, восстанием безумцев против дивной гармонии мира, который стоял и будет стоять во веки веков.

Мыслители, философы, мудрецы достойны всякого поклонения и признания их заслуг, исследований и книг, созданных в тиши кабинетов, но величайшим источником мудрости навсегда останется лицезрение природы и мира, общение с их душой, их величием, таинственной и всемогущей жизнью.

Мы приближались к Ньюфаундленду. Буря стихла. Солнечные дни превратили наш пароход в растревоженный муравейник. У всех было одно желание: приятно провести вечер на пароходе. Мы устроили маскарад. У кого не было собственного костюма, могли его получить у администрации корабля, там их было много. Интересны были маскарадные костюмы у известного американского журналиста мистера Мейсона и его жены. Он представлял журнал Autlook. Необыкновенно высокого роста, облеченный в костюм Мефистофеля, извивающийся в причудливых изгибах американского танца, он казался настоящим дьяволом. Как быстро преображается человек! Я наблюдаю за этим маскарадом, за мистером Мейсоном и думаю о неизменных законах природы, приближающих нас к вечности.

Как длинно это девятидневное путешествие! Но и оно подходит к концу. Первый привет с земли нам несут морские птицы чайки. Вдали, между едва различимыми берегами, будто прямо из моря, поднимаются удивительные, потрясающие нью-йоркские небоскребы, как сказочный необъятный замок американских рыцарей стали и золота. Вот уже виден памятник Свободы, подарок Франции, через какой-нибудь час наш пароход в сопровождении гидропланов входит в нью-йоркские воды. Это было 5 декабря.

Да здравствуют Америка и янки, способнейшие и смелейшие потомки европейских народов!

Как много значит обстановка! Даже пункт, с которого мы ведем наблюдения! Вот вы стоите на высокой горе, смотрите на раскинувшиеся кругом поля, долины, леса, луга, широкие просторы, перламутровый горизонт вдали, и мысль захватывается этой волшебной безмерностью. Совсем другие чувства наполняют нас у подножия горы.

Покинув корабль и отправившись гулять по Бродвею, я чувствовал необыкновенную осязаемую реальность американской жизни и начал понимать Америку.

Нью-Йорк был переполнен иностранцами. Здесь встречались друзья и враги, союзники и немцы, происходили столкновения, неожиданные инциденты, и все больше и больше росла вражда против немцев. Большими симпатиями пользовались русские.

Это тотчас отразилось на поведении и настроении некоторых моих коллег, они стали вести себя все более развязно. На другой же день после нашего приезда мы небольшой компанией сидели в одном из лучших нью-йоркских ресторанов. Подавал нам очень внимательный молодой лакей. Ужин кончился. Один из его участников обратился к лакею за справкой, где в Нью-Йорке можно весело провести предстоящую ночь? В России, в Петербурге, Москве, Киеве, везде, в любом ресторане опытный лакей предоставил бы вам самую точную информацию, указал адрес и даже сообщил все сведения по интересующему вопросу. Но нью-йоркский лакей обиделся и дал нечто вроде наставления. В Америке, дескать, следует прежде всего осматривать музеи, библиотеки, научные учреждения, а веселые места осмотреть потом, если это уж так необходимо. Говорил он мягко, без всякой неприязни и грубости. Вскоре выяснилось, что нас обслуживал студент университета, ярый патриот, чех. Мы должны были почувствовать, что моральный перевес и правота на его стороне. Должен заметить, наш столь жадный до увеселений коллега долго еще не мог забыть урока, полученного сразу же по прибытии в Америку.