Цзюн Чан - Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908

Своей наступательной политикой доброй воли Цыси вдохновила других китайских женщин на дружбу с представителями Запада. Вскоре после первого приема у вдовствующей императрицы Сара Конгер, питавшая симпатию к китайцам («Притом что я находила много в китайцах нежелательного, я к тому же видела многое в их характере, заслуживающее восхищения. Мне на самом деле хотелось как следует узнать этот народ. Мне нравятся китайцы»), пригласила несколько придворных дам в американское посольство на обед. Приемная дочь Цыси в звании великой императорской княжны выступила в роли ее представителя и возглавила список гостей из одиннадцати человек. Известную своим «неброским внешним видом, знатным происхождением» и выделявшуюся «среди остальных дам двора самым утонченным поведением», эту великую княжну доставили в желтом паланкине. Остальные великие княгини прибыли в красных паланкинах, а гости положением ниже – в зеленых. Переводчиков привезли на официальной четырехколесной коляске. Их сопровождал 481 слуга, в том числе по восемь евнухов на каждую гостью и 60 солдат у ворот. Для китайца чем выше звание персоны, тем больше слуг его должно сопровождать. Миссис Конгер воскликнула: «Вот это зрелище!» Великая императорская княжна привезла приветствие от Цыси, которая «выражает надежду на то, что благоприятные отношения, существующие в настоящее время между США и Китаем, сохранятся в неизменном виде навсегда». Когда дамы покидали посольство, «величественная процессия прошествовала под американским флагом на улицы, украшенные флагами с драконом… С улиц, по которым следовала эта процессия, убрали всех китайцев, однако тысячи зевак торчали повсюду и наслаждались необычным зрелищем».

Некоторое время спустя придворные дамы пригласили европейских подружек посетить их с ответным визитом, и миссис Конгер, «чтобы уважить китайскую традицию», взяла с собой почти сотню слуг. После этого между женщинами началось общение и завязалась дружба. В начале 1903 года миссис Конгер написала о последних событиях своей жизни дочери, раньше жившей с ней в Китае: «Ты заметила отход китайцев от традиций старинных времен, а также как постепенно распахиваются запертые прежде на замок двери? Я вижу и одобряю все это. жены высокопоставленных сановников, как маньчжуров, так и китайцев, открывают нам двери, а я в ответ тоже стараюсь их приглашать почаще. Мои прежние представления о китайских дамах претерпевают радикальные изменения. Я обнаруживаю, что они проявляют интерес к делам в их стране, а также к делам в зарубежных государствах. Они изучают императорские указы и читают свои газеты. Случается, что я упоминаю о предметах и событиях, чтобы выведать их мнение, и оказывается, что у них находится информация, которой они делятся со мной».

«Я нахожу у нас много общих мыслей и предложений», – обнаружила миссис Конгер. Китайские женщины читали книги, переведенные на их язык миссионерами. Они «говорили об открытии Америки Христофором Колумбом, о высадке паломников, о наших неприятностях с Англией, об отделении колоний, о нашей Декларации независимости…». Кто-то «очень интересовался монетарной системой профессора Дженкса» – системой, которую профессор Корнеллского университета Иеремия Дженкс в том году предлагал для внедрения в Китае. Американский посол Эдвин Г. Конгер находился под не меньшим впечатлением от китайцев, чем его жена. Когда один американский адмирал спросил мистера Конгера: «О чем разговаривают ваши дамы – о платьях и украшениях?» – тот ответил: «Совсем наоборот. Они беседуют о маньчжурских бедах, политических проблемах и многих вещах, находящихся в ведении их правительства». Кое-кто из придворных дам получал задание готовиться к встречам заранее, так как Цыси знала, что представители Запада уважали женщин, располагающих знаниями и собственными суждениями.

Сара Конгер и Цыси встречались часто и всегда вели продолжительные беседы. Цыси рассказывала этой американке о своих приключениях, пережитых в 1900 году, и «живописно повествовала о происшествиях во время ее скитаний, а также о жизни двора; она вела речь об испытаниях и лишениях. Ее величество упоминала о многих вещах, о которых, как я думала, она вообще не должна была иметь понятия». Цыси не только говорила, но и слушала: она «проявляла глубокий интерес к тому, как я выражала свое отношение к тому, что видела в ее Китае». Когда они встретились после поездки С. Конгер по стране в 1905 году, американка доложила вдовствующей императрице свое впечатление от всего увиденного: «Китайцы впитывают иностранные идеи активнее, чем когда-либо раньше. Во всем мире отмечают расширение воззрений этого народа…» Сара Конгер предоставляла Цыси самую ценную для вдовствующей императрицы информацию: впечатления представителя западной культуры от колоссальных реформ, затеянных ею.

С. Конгер «негодовала по поводу устрашающих, несправедливых карикатур» на ее августейшую подругу в зарубежной прессе, и она ощущала «растущее желание того, чтобы в мире увидели вдовствующую императрицу такой, какой она на самом деле была». Поэтому она дала интервью репортерам американских газет и рассказала о Цыси, «какой я много раз ее видела». Описание Цыси, представленное этой американкой, и сам факт того, что они стали близкими подругами, послужил созданию благоприятного представления о вдовствующей императрице на Западе, особенно в Соединенных Штатах. В прессе развернулась кампания по восхвалению ее реформ, хотя редакторы по привычке ссылались на решающую роль миссис Конгер в этом деле: «Под влиянием миссис Конгер в Китае произошли многочисленные перемены…» Можно было увидеть такой вот газетный заголовок: «Правительница Китая перестраивает свою империю на американский лад». Скрепя сердце главные редакторы изданий начали представлять Цыси в образе прогрессивного деятеля, а к одному очерку даже прилагалась иллюстрация вдовствующей императрицы в боевой позиции напротив военачальника с подписью: «Она распорядилась развязать дамские ступни». (Своим первым указом после возвращения в Пекин Цыси запретила пеленание женских ступней.) Сара Конгер играла важную роль в доставке информации о Цыси западной прессы качеством повыше.

Цыси высоко ценила помощь этой американской дамы и испытывала к ней настоящее дружеское чувство. В 1903 году Конгерам пришлось покинуть Китай в связи с новым назначением. Саре присвоили самый возвышенный в Китае титул и преподнесли ей красивые прощальные подарки. Перед отъездом она заехала во дворец, чтобы попрощаться с Цыси, и после официальной части «мы, вдовствующая императрица и я, посидели как простые женщины за дружеской беседой». Потом, когда «прощальные пожелания уже прозвучали и я покидала палаты ее величества, меня попросили вернуться. Ее переводчик положил мне в руку «счастливый камень» – нефрит кроваво-красного цвета – с такими словами: «Ее величество сняла этот приносящий удачу камень с себя, она желает отдать его вам, чтобы вы носили ее камень на протяжении всего длительного путешествия по морям и благополучно добрались до своей достопочтимой страны». Неброский внешне, этот осколок нефрита передавался монархами Цинской династии из поколения в поколение, и Цыси сама носила его во время своего правления в качестве талисмана, охранявшего ее в годы бедствий. Отказ от такого предмета в пользу другого человека считался выдающимся шагом. То, что Цыси пошла на это в порыве чувств, говорило о ее настоящей привязанности к С. Конгер. За пределами Китая Сара продолжала получать письма вдовствующей императрицы.