Арнольд Гессен - «Любовь к родному пепелищу…» Этюды о Пушкине

На обороте:

«Его высокородию милостивому государю Александру Сергеевичу Пушкину. У Конюшенного моста, в доме князя Волконского».

Получив письмо Ишимовой, Пушкин не мог, конечно, «направить свою прогулку» в среду, 27 января, в день дуэли, в сторону жилища Ишимовой. Он написал ей:

«Милостивая государыня Александра Осиповна!

Крайне жалею, что мне невозможно будет сегодня явиться на Ваше приглашение. Покамест честь имею препроводить к Вам Barry Cornwall. Вы найдете в конце книги пьесы, отмеченные карандашом, переведите их, как умеете, – уверяю Вас, что переведете как нельзя лучше. Сегодня я нечаянно открыл Вашу «Историю в рассказах» и поневоле зачитался. Вот как надобно писать!

С глубочайшим почтением и совершенной преданностью честь имею быть, милостивая государыня,

Не имея понятия о предстоящей дуэли и не получив еще письма, Ишимова, конечно, ждала Пушкина, быть может, даже вышла ему навстречу. Но поэт уже не мог явиться; в третьем часу дня, когда посланный вручил ей письмо и книгу, Пушкин направлялся пешком из своей квартиры в находившуюся неподалеку от его дома кондитерскую Вольфа и Беранже, чтобы встретиться там со своим секундантом Данзасом, как он с ним утром условился, и вместе отправиться к месту дуэли.

Написанное Пушкиным за несколько часов до дуэли письмо поражает необычайным спокойствием, изумительной точностью в деле, касавшемся «Современника» Даже почерк письма – обычный, ровный, спокойный – свидетельствует о большой выдержке поэта.

Вечером в тот день начались предсмертные страдания Пушкина, продолжавшиеся до пятницы, 29 января. Через сорок шесть часов Пушкина не стало…

12 часов дня. Неожиданно приехал библиограф Ф. Ф. Цветаев и говорил с Пушкиным о новом издании его сочинений. Пушкин держался спокойно, и Цветаев был поражен, когда в тот же день к нему пришел А. И. Тургенев и сообщил о дуэли и тяжелом состоянии Пушкина.

По уходе Цветаева на посланное Пушкиным письмо пришел ответ д’Аршиака: «Оскорбив честь барона Жоржа Геккерена, Вы обязаны дать ему удовлетворение. Вы обязаны найти секунданта… Всякое промедление будет рассматриваться им, как отказ в том удовлетворении, которое Вы обещали ему дать, и как намерение оглаской этого дела помешать его окончанию…»

12 часов 30 минут дня. Пушкин стал готовиться к поединку.

Вышел на лестницу, увидел, что морозно, вернулся и приказал подать в кабинет вместо бекеши большую шубу.

1 час дня. Пушкин вышел на улицу, дошел пешком до первого попавшегося извозчика, сел в сани и по дороге встретил своего старого лицейского товарища и друга К. К. Данзаса.

– Данзас, – обратился к нему Пушкин. – Я ехал к тебе, садись со мной в сани и поедем во французское посольство, где ты будешь свидетелем одного разговора.

Они приехали во французское посольство, где жил д’Аршиак, и тут Пушкин, после приветствия с хозяином, сказал Данзасу: «Теперь я введу вас в сущность дела», и рассказал все, что происходило между ним, Дантесом и Геккереном. Представив д’Аршиаку Данзаса в качестве своего секунданта, Пушкин официально ознакомил д’Аршиака с существом дела, начиная с момента получения анонимного пасквиля до последнего дня.

2 часа дня. Вручая Данзасу копию своего отправленного накануне Геккерену письма, Пушкин уехал к себе, оставив секундантов выработать и закрепить на бумаге условия дуэли.

Расставаясь с Данзасом, Пушкин сказал:

– Теперь я вам могу сказать только одно: если дело это не закончится сегодня же, то в первый же раз, как я встречу Геккерена, – отца или сына, – я им плюну в физиономию.

2 часа 30 минут дня. Секунданты выработали и подписали условия дуэли. Один экземпляр остался у д’Аршиака для Дантеса, второй Данзас взял с собою для Пушкина.

4 часа дня. Как условились, Пушкин ждал в это время Данзаса в кондитерской Вольфа и Беранже, на Невском проспекте, против Казанского собора. Данзас передал Пушкину выработанные секундантами условия:

«1. Противники становятся на расстоянии двадцати шагов друг от друга и пяти шагов (для каждого) от барьеров, расстояние между которыми равняется десяти шагам.

2. Вооруженные пистолетами противники, по данному знаку, идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьера, могут стрелять.

3. Сверх того принимается, что после выстрела противникам не дозволяется менять место, для того, чтобы выстреливший первым огню своего противника подвергся на том же самом расстоянии.

4. Когда обе стороны сделают по выстрелу, то, в случае безрезультатности, поединок возобновляется как бы в первый раз…

5. Секунданты являются непременными посредниками по всяком объяснении между противниками на месте боя.

6. Секунданты, нижеподписавшиеся и облеченные всеми полномочиями, обеспечивают, каждый за свою сторону, своей честью строгое соблюдение изложенных здесь условий».

Помимо того, во избежание новых распрей, секунданты не должны были допускать никаких объяснений между противниками и одновременно не упускать возможности к их примирению.

Пушкин принял условия дуэли, даже не ознакомившись с ними. Выпив стакан лимонаду, он вышел с Данзасом из кондитерской, оба сели в сани и отправились через Троицкий мост к месту дуэли, за Черной речкой, близ так называемой Комендантской дачи.

На Дворцовой набережной они встретили ехавшую в санях жену Пушкина, Наталью Николаевну. Она направлялась к Мещерской, дочери Карамзина, за находившимися там детьми. Встреча эта могла предотвратить дуэль, но жена Пушкина была близорука, а Пушкин смотрел в другую сторону.

4 часа 30 минут дня. Подъехали к Комендантской даче одновременно с Дантесом и д’Аршиаком.

Было 15 градусов мороза, много снега. Дул сильный ветер.

Пока выбирали площадку для дуэли, Пушкин сидел на сугробе и равнодушно смотрел на эти приготовления.

Языков писал позже, что они дрались насмерть. Для обоих уже не могло быть примирения.

Пушкин, закутавшись в медвежью шубу, сидел молча, но выражал нетерпение. Когда Данзас спросил его, находит ли он удобным место дуэли, ответил:

– Мне это решительно все равно, только, пожалуйста, делайте все это поскорее…

Площадка для дуэли была выбрана в стороне от дороги, окруженная крупным и густым кустарником, скрывавшим все происходившее от глаз оставшихся на дороге извозчиков.

Данзас утаптывал площадку вместе с Дантесом и д’Аршиаком. Он добросовестно и точно отмерил шаги от барьера до барьера, шинелями обозначил их места, зарядил с противником пистолеты и аккуратнейшим образом следил за соблюдением всех правил дуэли. Но не способен он был даже сделать попытку примирить противников и избежать дуэли.