Алексей Щербаков - Алистер Кроули. Привратник Сатаны. Черная магия в XX веке

Хитрость тут еще вот в чем. ЛаВей проповедует безграничный индивидуализм и эгоизм. Возникает вопрос: а на кой черт индивидуалистам и эгоистам сбиваться в кучу под флаги какой-то там «церкви»? Правильно, на фиг не нужно. Да они и не сбиваются. Людей, живущих по подобным принципам, во все времена и у всех народов — множество. Но им не требуется такое вот идеологическое обоснование. Наоборот. Возьмем, к примеру, преступный мир. Кроме немногих беспредельщиков, которые долго не живут, уголовники, живущие именно так, как провозглашает ЛаВей, любят поговорить о «воровском законе». В большой политике, где всегда господствует принцип «горе слабейшему», болтают о «демократии» и прочей чепухе.

А декларировать такую философию очень любят те, кто имеет большое желание по ней жить, но не имеет возможности. Инфантильным людям хочется чувствовать себя крутыми и избранными. Но для этого нужно создать собственный мирок. Вот тут-то и пригодилась Церковь Сатаны. Тем более что ЛаВей кроме философии предлагал еще и магию. Но о ней после.

Иногда приходится слышать мнение, что ЛаВей на самом-то деле пропагандировал… атеизм. И только ради рекламы нацепил на него сатанинские одежды. В этом есть своя сермяжность.

Так, несмотря на то, что в начале 80-х годов в Советском Союзе имелось уже достаточно много сатанистов, попытки внедрять в эту среду книгу ЛаВея неизменно проваливались. Хотя бы потому, что значительное место в ней занимают яростные пассажи против христианства. Которые чуть ли не дословно повторяют писания наших присяжных научных атеистов.

«Сатанисты исходят из того, что сам человек, а также силы действия и противодействия Вселенной ответственны за все происходящее в природе, и не заблуждается насчет того, что кому-то есть до этого дело. Не будем же сидеть сложа руки и принимать „судьбу“ без того, чтобы предпринять что-либо только потому, что так говорится в такой-то главе и в таком-то псалме; да будет так! Сатанист знает, что проку от молитв не будет — на самом деле они уменьшают шансы на успех, поскольку истово набожные люди слишком часто благодушно бездействуют и вымаливают ситуацию, которую, сделай они хоть что-нибудь сами, удалось бы создать намного быстрее!»

В общем, собачье счастье в собачьих лапах. Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой.

Но все не так просто. ЛаВей и в самом деле не признает существования ни Бога, ни Сатаны в традиционном понимании.

«Большинство сатанистов не принимают Сатану как антропоморфное существо с раздвоенными копытами, хвостом с кисточкой и рогами. Он просто олицетворяет собой силы природы — Силы Тьмы, названные так только потому, что ни одна религия не удосужилась забрать эти силы у тьмы. Наука также была не в состоянии приложить техническую терминологию к этим силам. Они — как сосуд без крана, которым воспользовались очень немногие люди, поскольку не все обладают способностью применить орудие, не разобрав его сначала и не дав названий всем частям, что заставляют его работать. Именно это постоянное желание все анализировать препятствует многим людям воспользоваться преимуществами этого многогранного ключа к неведомому, которому сатанисты дали имя — „Сатана“».

Как видим, все-таки это не атеизм. «Нечто» непознаваемое или непознанное существует. Это тоже не ново. В конце своей магической картеры Алистер Кроули утверждал: «Боги — это всего лишь названия сил природы». Как и у Зверя, у ЛаВея в мире остается место для магии.

При этом ЛаВей символом Церкви Сатаны сделал-таки традиционную сатанинскую пентаграмму со вписанным в нее козлом, который символизирует Бафомета (опять привет Кроули!).

С ритуальной частью нового учения все завернуто довольно хитро. ЛаВей в «Сатанинской библии» из всех сил открещивается от стандартного представления о слугах Дьявола. Он категорически отрицает то, что его последователи режут невинных младенцев. Ни к чему это. Потому что более простой путь указал еще Алистер Кроули.

«Разряжение биологической энергии — тот же феномен, что проявляется в глубоком усилении таких проявлений человеческого существа, как сексуальный оргазм, слепая ярость, смертельный ужас, всепоглощающее горе и т. д. Из всех этих эмоций самые простые в достижении по собственной воле — сексуальный оргазм, а также гнев и горе, уступающее некоторым образом предыдущим двум чувствам».

Понятное дело, сатанизм в варианте ЛаВея выступает за свободную любовь и допускает все виды извращений. Правда, сексуальная разнузданность не особо приветствуется — в эпоху «сексуальной революции» это было бы общим местом. Как и пропаганда наркотиков. Тогдашних апологетов этих вещей было сложно переплюнуть. Вот ЛаВей и не стал.

Сатанисты не практикуют и «Черную мессу». Ни к чему это.

«Если сатанист желает создать ритуал, дабы надругаться над неким установлением с целью розыгрыша психодрамы, он тщательно выберет тот, который нынче не модно пародировать. Тем самым он наступит на настоящую священную корову».

То есть для привлечения почтеннейшей публики имеет смысл устраивать глумливые ритуалы, которые уж точно вызовут возмущение общественности. А значит — дармовую рекламу. В этом смысле у ЛаВея и в самом деле есть чему поучиться пиарщикам. Вся его деятельность — это блестящая раскрутка своего проекта за чужой счет.

Но перейдем все-таки к магии. Здесь ЛаВей идет по пути, проложенному Алистером Кроули. Хотя в своей книге он отзывается о Звере весьма пренебрежительно. Признавая, впрочем, его своим предшественником — тем, кто ближе всего подошел к «настоящему» сатанизму. Это понятно. В конце шестидесятых увлечение Кроули было на подъеме. Это не конкурент — учением Зверя баловались более интеллектуальные ребята, — но все-таки…

Так вот, ЛаВей продолжил путь упрощения магических ритуалов. Для массового учения, которым становился сатанизм, старые были слишком сложны.

«Величайшая привлекательность магии состоит не в ее приложении, а в ее эзотерических вывертах. Элемент тайны, так густо покрывающий практику черных искусств, был взлелеян умышленно или по невежеству теми, кто часто объявляют себя высочайшими экспертами в такого рода делах. Если кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая линия, то общепризнанные оккультисты могли бы неплохо потрудиться на поприще строительства лабиринтов. Основные принципы церемониальной магии столь долго отсылались на бесконечное множество обрывков схоластического мистицизма, что кандидат в волшебники становился ЖЕРТВОЙ искусства неправильного направления, которым ОН САМ ЖЕ должен был овладеть! Аналогия здесь может быть приведена в отношении студента прикладной психологии, который, зная решения всех психологических проблем, не может тем не менее завести себе друзей».