Николай Рыжков - На острие проблем

Надо выделить отрасли, какие нам надо развивать и какие, может быть, не стоит развивать. Мы живем в глобальном мире, и надо осознать, если мы где-то, например, в производстве бытовых компьютеров, сильно отстали, надо ли нам тратить силы, чтобы их производить? Есть отрасли, на которые не стоит затрачивать финансы и время, а нужно просто решить, что данный товар мы всегда будем покупать. Так весь мир делает, в этом нет ничего страшного.

Когда мы вступали в ВТО, – я тогда был еще депутатом Государственной думы, – мы задавали господину Грефу, который в то время был министром экономического развития, такой вопрос. Вот мы 16 лет вели переговоры по поводу вступления ВТО; знаем, как другие страны готовятся к вступлению в ВТО, у нас перед глазами пример Китая, который несколько раньше начал вести переговоры. Мы знаем, что параллельно в Китае проводили мероприятия, чтобы встретить условия ВТО во всеоружии, чтобы конкуренция не задавила ряд отраслей. Эта работа шла 10–20 лет. Я спросил Грефа, ведется ли такая подготовка у нас. Он ответил, что, мол, вот вступим в ВТО, там будет видно, кто погибнет, а кто выживет. Мы попытались объяснить ему, что уже испытали подобное во время шоковой терапии. Но нас опять не услышали.

Вернусь к вопросам планирования. Не потому, что я когда-то работал в Госплане СССР, и не потому, что я воспитался, начиная с завода и заканчивая постом председателя Совета министров СССР, на определенных правилах. Я знаю и сильные, и слабые стороны планового хозяйства. Некоторое количество лет я работал первым заместителем в ранге министра у Николая Константиновича Байбакова, председателя Госплана, и прекрасно видел, что в этой сфере не все благополучно.

Не нравится слово «Госплан» – назовите его как-то иначе. Но плановые начала в экономике необходимы. Я не за то, чтобы возродить советское планирование, – это не нужно. Но оставлять народное хозяйство без руля и ветрил тоже не годится. Мы должны сказать, что, допустим, угля нам нужно столько-то миллионов тонн в год, – и это будет ориентир для производителей, для тех, кто будет вкладывать деньги.

Плановые начала в экономике, кстати, существуют в Японии, во Франции, в других странах. Даже крупные корпорации, такие как «Боинг», «Дженерал моторс», они что, без плана работают? У них планирование на 15 лет вперед, это позволяет бросить конструкторские силы на самые перспективные направления.

И только недавно Россия приняла закон о принципах планирования. Это первый шаг, пусть рамочный, но в нужном направлении.

Что мы принимаем в парламенте? Трехлетний бюджет. Мне всегда казалось это неправильно, три года явно недостаточно. Наша советская практика показала, что пятилетка – оптимальный срок для планирования. Есть простор, но видны границы. Да и политическая жизнь страны меряется пятилетками – и тогда, и сейчас. На вопрос, почему используется именно трехлетний горизонт планирования, – ответа нет.

Почему не утверждаются два плана – план развития экономики нашей страны и план развития финансовой системы? В советское время всегда было два доклада. Общий доклад о планах на пятилетку делал я, на съезде Компартии. А годовые планы были отдельные: Н.К. Байбаков докладывал о развитии экономики и промышленности, а, допустим, В.Ф. Гарбузов, министр финансов, докладывал о финансах. Утверждали направления, по которым надо идти экономике, и тут же – как обеспечить финансами. Я не понимаю, какие политические мотивы могут препятствовать этому. Надо отличать политические мотивы от реальной жизни.

Мы очень талантливый народ, у нас талантливые кадры, образованное общество, хорошие инженеры, ученые с большим кругозором, и, конечно, мы достойны лучшего, чем быть «сырьевым придатком» мировой экономики.

– Как вы оцениваете современное состояние промышленности России по сравнению с советским периодом?

– Я считаю одной из бед нашей экономики падение промышленного производства. То, что создавалось перед войной, бурно развивалось в послевоенные годы, во многом потеряно. Возьмите станкостроение. Сколько мы производили станков в год? 70–80 тысяч. Сегодня мы производим единицы. Другие виды производства, допустим, химическое производство. Мы занимали 2-е место в мире, сейчас – 22-е. По промышленности мы очень сильно упали, и основная причина падения – результаты работы Гайдара и его команды, которые взяли на вооружение теорию Фридмана, где было сказано: давайте все будем делать через деньги, через финансы. А остальное рынок расставит сам по себе – что-то умрет, что-то будет жить. Эта теория привела к тому, что 10–15 лет страна не думала о производстве. Думали только о финансах, каждое утро начинается с того, сколько стоит баррель нефти, какие индексы на тех или иных биржах. Очень интересно бабушке слушать по радио, какой сегодня индекс РБК!

Мы знаем, в 2008 году, когда лопнул финансовый мыльный пузырь, – он лопнул потому, что в течение долгого времени вместо того, чтобы развивать реальную экономику, «надували» финансовый рынок. То есть и на Западе такое отношение себя не оправдало.

Многие ведущие предприятия страны были уничтожены. Возьмите мой родной «Уралмаш». При мне на головном заводе работало 43 тысячи человек. Когда я уезжал, в целом в объединении трудилось 52 тысячи. Сегодня завода нет. Каха Бендукидзе по образованию биолог, никакого отношения к машиностроению не имевший, там такого натворил! Завод – это единый организм: голова, кровеносные сосуды, руки, ноги, мозг. Он все расчленил, конструкторов передал в Череповец, металлургическое производство закрыли… От завода практически ничего не осталось. Только ордена. Я считаю это недопустимым. «Уралмаш» был флагманом нашей тяжелой промышленности, придет время, все равно он будет возрождаться. Но сколько потребуется сил! А ведь там были кадры, были традиции, опыт – все было.

И если бы только один «Уралмаш»! К сожалению, таких примеров много. Промышленностью толком никто не занимался. Когда господин Чубайс объявил приватизацию, то, конечно, стали хватать самые жирные куски. И не потому, что собирались поднять производство, выпускать продукцию. Основная цель была купить, а потом перепродать. Не получалось перепродать завод – продавали станки, снимали с фундамента, резали.

Я считаю, что было совершено серьезнейшее преступление перед промышленностью. И оно дорого обойдется. Рано или поздно мы будем все восстанавливать, потому что страна не может жить без промышленности.

– Оправдана ли ставка на военно-промышленный комплекс как на «локомотив» экономики? Ведь есть мнение, что даже Советский Союз, с его гораздо более мощным потенциалом, не выдержал гонку вооружений.