Федор Раззаков - Футбол, который мы потеряли. Непродажные звезды эпохи СССР

В осеннем розыгрыше сезона-76 столичные динамовцы не сумеют отстоять чемпионский титул и займут 6-е место («золото» достанется их землякам из «Торпедо»).

Что касается Еврюжихина, то он отыграет не весь сезон и снова будет выходить лишь на замену. Так, в первой игре (22 августа, против минского «Динамо» — 2:0) он заменит Долматова (кстати, именно ему он передаст свою капитанскую повязку) на 46-й минуте (то есть сразу после первого тайма), во второй игре (против ЦСКА — 1:2) — заменит Петрушина, причем на той же 46-й минуте, третью игру наш герой пропустит, в четвертой (против киевлян — 1:0) заменит Петрушина на 80-й минуте, в пятой (против ворошиловградской «Зари» — 1:0) заменит Максименкова на все той же 46-й минуте.

На этом карьера Геннадия Еврюжихина в большом футболе закончится. Причем не по его желанию — сам он готов был играть и дальше. Но в матче с киевлянами Леонид Буряк повредил ему ногу, и Еврюжихин вынужден был лечиться до конца сезона. А потом, когда травма была залечена, выпускать его на поле передумали. Почему? Вот как сам футболист рассказывал об этом:

«…Это Сан Саныч Севидов отшил меня от футбола. Он еще покруче Бескова с составом чудил. Павленко у нас в лучших бомбардирах ходил, но чем-то Севидову не понравился. Зато понабрал Сан Саныч людей, которые нам, с моей точки зрения, совсем были не нужны: Минаева, Максименкова, Шепеля…

В отношении меня официальный аргумент был один — возраст. Хотя в 32 года — и это при желании легко проверялось — все мое оставалось еще при мне: и стартовая скорость, и выносливость. Об опыте, накопленном за десять лет, просто не говорю. И если Севидова смущал мой возраст, то с других, полагаю, позиций: как «старик», я не был таким же податливым для тренера, как молодые игроки. Севидов, скорее всего, страховал себя от возможных недоразумений между нами, когда объявил на собрании команды, что расстается со мной. А команда на это отреагировала молча. И это меня поразило больше всего. Гершкович, Пильгуй, Долматов, Маховиков, Якубик — все словно в рот воды набрали. После собрания, правда, подходили, сочувствие выражали: мол, как же так, почему так рано? На что я им отвечал: чего же на собрании вы в молчанку играли, теперь-то уж что говорить — поздно.

В каком-то другом клубе продолжить игровую карьеру теоретически было можно. Тот же Бесков звал вызволять из беды «Спартак», оказавшийся в первой лиге. Но начать все с нуля я бы не смог нигде. Поэтому решил повесить бутсы на гвоздь…»

Еврюжихин рассчитывал, что его позовут на тренерскую работу — ведь он помимо гражданского вуза (института геодезии и картографии, что на улице Казакова — в моих родных местах) успел окончить и инфизкульт. Но никто его в тренеры не позвал, а самому навязываться — не в его это было правилах. Зато ему предложили пойти начальником физподготовки в 9-е управление КГБ, которое отвечало за безопасность наших вождей (напомним, что Еврюжихин был динамовцем, а создавали это общество в далеких 20-х годах именно чекисты, да и сам Геннадий имел звание капитана за 11 лет выслуги). Но и здесь он решил: «не мое». Почему? Не хотел эту лямку тянуть, ходить перед начальством навытяжку.

В итоге ему помог его приятель, тоже, кстати, чекист — полковник КГБ. Речь идет о журналисте и историке динамовского общества, полковнике КГБ Владимире Верхолашине (автор книги «Динамовцы», 1960). Именно он устроил Еврюжихина дипкурьером в МИД. Вообще дипломатический курьер — это динамовская традиция, начатая Владимиром Савдуниным, знаменитым форвардом бело-голубых первых послевоенных лет. Чуть позже в дипкурьерскую службу устроятся и другие динамовцы, игравшие с Еврюжихиным: Георгий Рябов и Юрий Вшивцев. Впрочем, нельзя сказать, что эта профессия чисто динамовская. Например, начальником их управления был бывший торпедовец Владимир Бреднев, а еще одним дипкурьером был другой бывший игрок столичного «Торпедо» — Виктор Круглов.

Почему же спортсменов брали на эту службу? По словам Еврюжихина: «Дипкурьерство с его постоянными перелетами требует отменного здоровья, которое у нас, видимо, покрепче, чем у многих других. А самое главное, как мне кажется, заключается в том, что мы легче других адаптируемся к кочевой жизни: сегодня — здесь, завтра — на другом конце земли. Мы ведь и в футболе были такие — вечные странники…»

По словам супруги нашего героя — Галины Еврюжихиной: «…Однако, как ни странно, эта, казалось бы, очень престижная работа полного удовлетворения мужу не принесла. Более того, со временем он даже стал уставать от нее: почти каждый месяц командировки, сроки которых доходили до трех недель, в самолетах приходилось сидеть по 20 часов не вставая. Представляете, какая это нагрузка! Может быть, и есть в этой работе некая романтика, но для Гены, который, еще будучи футболистом, вдоволь помотался по свету, она в конце концов перестала быть интересной. Особенно в период так называемой перестройки, когда его заработки совершенно не стали соответствовать огромным физическим и нервным перегрузкам. Я в тот момент временно не работала, и Гена очень переживал, что не в силах достойно содержать семью — у нас ведь росли сын и дочь…»

Эти переживания в итоге толкнули Еврюжихина искать отдушину на дне бутылки. К тому же надо было как-то снимать стресс, который сопутствовал его профессии. Бывший боксер, неоднократный призер чемпионата СССР Борис Курочкин, много лет проработавший в отряде дипкурьеров, рассказывал, что иногда просто заставлял себя выпить рюмку-другую, чтобы снять стресс и заснуть после 10–20-часовых перелетов. Вот и Еврюжихин пошел по этому же пути. Только здоровье у него оказалось не таким богатырским.

Рассказывает Галина Еврюжихина: «Я уже не помню, в какую страну была последняя командировка Гены. Кажется, куда-то в Азию. Там ему стало очень плохо, но он все-таки нашел в себе силы добраться до Москвы в вертикальном положении. А из аэропорта его сразу увезли в больницу, потом в другую, в третью — врачи никак не могли поставить правильный диагноз. Поначалу даже были подозрения на инфекционное заболевание, но потом выяснилось, что у Гены серьезные проблемы с желудком, печенью и особенно с легкими. Когда после звонка из МИДа я приехала в больницу, его вывезли ко мне на коляске. Он был очень слаб, с трудом находил в себе силы даже на то, чтобы произнести две-три фразы, и тяжело дышал… Увы, из больничной палаты ему уже не суждено было выйти…»

Г. Еврюжихин ушел из жизни 15 марта 1998 года. Ему было всего 54 года.

Столь ранний уход из жизни, конечно, трагичен, но он был характерен для тех смутных времен, которые в народе получили название «лихих». Еще ждет своего часа подробная статистика смертности того периода, которая раз и навсегда похоронит надежды либеральной общественности на реабилитацию того времени. Я же приведу только футбольную статистику, из которой читатель узнает имена советских футболистов, кто не выдержал того лихолетья и ушел из жизни в не самом пожилом возрасте — на шестом десятке лет. Начинается эта статистика с момента развала СССР, который не зря называют геополитической катастрофой — он катком прошелся по судьбам миллионов людей. В том числе и футболистов.