Федор Раззаков - Футбол, который мы потеряли. Непродажные звезды эпохи СССР

— Я этого помнить не могу. Но знаю точно, что, когда он играл в «Шахтере», очень много курил, но от нас с сестрой это скрывал. Дымил болгарскими сигаретами, у которых всегда отрывал фильтр.

— Вы могли поделиться с ним своими детскими проблемами? Он был строгим?

— Папа строгим не был. Хотя я и сестра больше общались с мамой, потому что отец дома бывал очень редко. Но я всегда ждал его возвращения.

— Вы с мамой бывали на стадионе, когда отец играл?

— Мама ходила на футбол только до того момента, пока папа не получил травму. Ему сломали два ребра, и это был очень серьезный перелом: острые края костей чуть не пробили легкое. К счастью, друг-кореец за три-четыре дня поднял отца на ноги — предстояла важная игра. У нас дома даже хранится фотография этого врача.

— Отец хотел, чтобы вы стали футболистом?

— Нет, я сам был влюблен в футбол с детства. У меня просто не было выбора, тем более что я подавал неплохие надежды. Ходил в секцию «Шахтера», потом играл в Школе олимпийского резерва — туда отбирали лучших — и за дубль «Шахтера», в Северодонецке играл за «Химик», затем — в Москве, в Новороссийске… Я был полузащитником.

— По рассказам, на поле Старухин умел оказаться в нужное время в нужном месте и безошибочно рассчитать траекторию полета мяча. А в жизни он умел просчитывать свой интерес? Ваша фамилия, наверное, помогала вам открывать любые двери?

— Отец был гордым, но очень добрым и мягким человеком. Он мог попросить за кого-то, но не за нас. К нему приходили с разными просьбами. Он мог обратиться к Дегтяреву (в 70-х годах первый секретарь Донецкого обкома партии. — Авт. ) и за кого-то похлопотать. Когда я был моложе, фамилия в чем-то мне, конечно, помогала. С другой стороны, все почему-то думали: если я сын Старухина, значит, должен играть лучше всех. Отец никогда никому не звонил, не просил, чтобы меня поставили в основной состав или взяли в команду. Это сейчас так делается — знаю много таких примеров. А мне хотелось освободиться от родительской опеки, сделать свою спортивную карьеру…»

В сезоне-81 «Шахтер» откатился на одну ступеньку вниз — занял 7-е место. Однако Старухин отыграл всего лишь половину сезона (до июня), после чего покинул команду. Почему? Тренер В. Носов (пришел в 1979 году) взял курс на омоложение состава, из-за чего тридцатидвухлетний Старухин был записан в старики. Хотя он мог бы еще пару-тройку сезонов поиграть.

Отыграв в «Шахтере» девять сезонов (1973–1981), Старухин провел в чемпионатах СССР 217 матчей, забил 84 гола. В Еврокубках он провел 11 матчей, забил 3 гола. В составе сборной СССР (1980) провел 1 игру.

Старухин дважды входил в список 33 лучших футболистов страны: № 2 (1979), № 3 (1975).

В «Футбольной энциклопедии» про него написано следующее: «Один из лучших футболистов «Шахтера» за все годы. Легко узнаваемый на поле благодаря статной фигуре и крупной, рано облысевшей голове, Старухин был всегда в фокусе внимания любителей футбола. Ему не было равных в игре головой. Старухин забивал головой голы, сбрасывал мяч под удар партнерам, отдавал пас. Немало лет тактика «Шахтера» строилась на редкостном умении форварда. Со временем он расширил свой тактический кругозор, стал действовать с отходами в глубину поля, почувствовал вкус к комбинационной игре…»

Рассказывает журналист Ю. Юрис:

«Футбольные статистики, изучившие игровое «наследие» Старухина вдоль и поперек, сделали одно весьма показательное открытие: из 84 голов, забитых им в чемпионатах СССР, сорок шесть — или больше половины — оказывались решающими для исхода матчей, то есть приносили «Шахтеру» либо победу, либо ничью. Пожалуй, единственное, чего точно не знают статистики, — это сколько мячей Старухин забил головой, а в этом разделе игры никто из современников рядом с ним действительно не стоял.

За почти 30 лет нашего знакомства мы обсуждали эту грань его футбольного таланта десятки раз…

— Наверняка еще больше голов, чем моих собственных, было забито партнерами после сбросов, — отметил Старухин. — Сбросы мяча головой гораздо опаснее для вратаря, потому что менее очевидны и менее предсказуемы, чем голевые пасы, сделанные ногами. Иногда, чтобы сбить с толку обороняющихся и их перехитрить, полезно вообще не касаться мяча, а лишь имитировать борьбу в воздухе, отвлечь на себя одного-двух защитников — и дальше уповать на проворность оказавшегося рядом партнера…»

В августе 1980 года Старухин был назначен тренером детской школы «Шахтера» и проработал на этом посту полтора десятка лет, сделав два выпуска. Наиболее известные его ученики — играющий в донецкой команде полузащитник Кривенцов, защитник Коваль (играл в софийском «Левски»), вратарь «Ростсельмаша» Савченко.

Рассказывает В. Старухин-младший:

«У папы за плечами был институт физкультуры, потом он получил и второе образование — тогда почти все игроки «Шахтера» оканчивали Донецкий институт советской торговли. Но он с этой профессией дела иметь не захотел. Звали играть в Минск, предлагали стать судьей — отказался, а вот в обойму тренеров в то время попасть было тяжело, ведь команды возглавляли такие мастера, как Лобановский, Бесков, Носов, Сальков.

Это сейчас модно: только повесил бутсы на гвоздь — иди учись в Киеве, получай лицензию, и ты уже готовый тренер, а раньше такого не было. Надо было окончить Высшую школу тренеров в Москве. Отец учился в Москве, и мы с мамой к нему приезжали, но я не знаю, что именно он окончил.

Но самое заманчивое предложение Старухин получил от руководства клуба «Порто». Правда, из этого ничего хорошего не получилось. Когда «Порто» предложил ему контракт, у нас дома дежурили люди из КГБ. Мы с мамой могли выходить только в магазин — и сразу обратно, под наблюдение КГБ. Скандал был приличный…»

Во второй половине 90-х Старухины продали квартиру в Донецке, а себе купили дом в Пантелеймоновке. Обыкновенный, добротный дом — не такой, конечно, как сейчас дворцы строят, но из четырех комнат, с газопроводом. Правда, и про Донецк они не забывали — иногда приезжали туда к дочери (она вышла замуж), к друзьям. А еще Старухин приезжал на некоторые игры донецкого «Шахтера», за который продолжал болеть всей душой. Иногда он и сам выходил на поле. Так было, например, 6 июня 1999 года, в день его 50-летия, когда «Шахтер» устроил для него замечательный праздник, который собрал тысяч десять болельщиков. Со стадиона растроганный всеобщим вниманием Старухин уехал на белоснежной «тойоте», подаренной ему президентом «Шахтера» Ринатом Ахметовым. Но ездил наш герой на иномарке недолго — в августе 2000 года его не стало. Буквально за два месяца до этого ему исполнился 51 год.

Вспоминает В. Старухин-младший:

«Все началось с воспаления легких. Перед этим отец лежал в больнице — были проблемы с желудком. Когда поднялась температура, мама, как могла, сбивала ее таблетками. Мы уговаривали его снова лечь в больницу, даже сестра приезжала, просила его об этом. Он отказывался, вдобавок много курил.