Сергей Девятов - Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 2

В основной же массе мемуарной литературы, изданной как до 1917 г., так и после, упоминаний о пьянстве царя либо нет, либо эти слухи всячески опровергаются. Один из современных биографов Александра III подчеркивает, что он «никогда не злоупотреблял алкоголем, а про него пустили сплетню, ставшую непременным атрибутом многих. сочинений. Он иногда выпивал рюмку-другую водки, настойки или наливки, но ни разу в жизни не был пьян. На официальных приемах почти всегда пил шампанское, разбавленное водой. Из всех напитков больше всего любил квас» 301. Пишет об этом и один из друзей молодости Александра III – граф С. Д. Шереметев: «Он был воздержан и в питье, но мог выпить много, очень был крепок и, кажется, никогда не был вполне во хмелю» 302.

Пожалуй, наибольшего доверия в этой разноголосице заслуживают воспоминания лейб-хирурга Александра III профессора Военно-медицинской академии Н. А. Вельяминова. С одной стороны, это воспоминания врача, который профессионально разбирался в проблеме, а с другой – они написаны в 1919 г. в голодной и холодной Москве, когда отношение к монархам было уже не столь трепетное: «Во время болезни государя распустили сказку, будто государь очень любил курить и злоупотреблял вином, чем и стремились объяснить его болезнь. Должен сказать, что это совершенная неправда… пил ли он водку за закуской – не помню, кажется, нет, а если и пил, то никак не больше одной маленькой чарочки; за столом он пил больше квас, вина почти не пил, а если пил, то свой любимый напиток – русский квас пополам с шампанским, и то очень умеренно; вечером ему подавали всегда графин замороженной воды, и пил такой ледяной воды действительно очень много, всегда жалуясь на неутолимую жажду. Вообще государь вел очень умеренный образ жизни и если чем-то себе вредил, так это непосильной работой в ущерб сну» 303.

Если собрать мемуарные свидетельства по этой теме в связи с Александром III, то вырисовывается образ типично русского человека, который время от времени «употреблял», особенно в кругу близких ему людей. Будучи 17-летним юношей он проводил опыты по перегонке вина: «После чаю Александр Александрович с большим рвением принялся за перегонку вина по рецепту, данному г-ном Гофманом. Опыт не удался: колба лопнула, и перегоняемая жидкость разлилась по столу» 304.

В числе «подношений натурой» Александр III охотно принимал и алкоголь: «Иные приносили ему наливку, другие пастилу или хорошую мадеру, его самое любимое вино. В последние годы он особенно пристрастился к кахетинскому «Карданаху», который я ему доставлял» 305. Также Александр III уважал румынское вино «Palugyay», к которому привык во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., но действительно любил только мадеру 306.

Были у Александра III и свои наименования некоторых напитков: так, анизет, крепкий 42-градусный анисовый ликер, он именовал не иначе как «пердунец». Конечно, это был моветон, но окружение с умилением цитировало эти фразы в мемуарах: «Сколько раз бывало подойдет, нальет вам в рюмку того или другого, большею частью кюрасо 307, или же спросит: «Граф, не хотите ли пердунца?» – и сам нальет рюмочку анизету» 308; «После обеда государь угощал коньяком, но я отказался и предпочел curaso (курасайский ликер). «А вот и пердунец», – сказал государь, показывая на анизет» 309. Будучи знатоком и учитывая широкий выбор экзотических спиртных напитков, Александр III мог дать стоящие рекомендации собеседникам: «…подошли к закуске. Государь предложил шотландского whisky» 310. За «мужским» закусочным столом «он любил и других угощать. советует ту или другую водку» 311.

Николай II также не был трезвенником. В молодые годы он периодически здорово «набирался», случалось это и позже. В его дневниковых записях содержится довольно много «алкогольных фиксаций», причем делал он это не без удовольствия. Так, в августе 1904 г. он записал в дневнике: «Объехав все столовые нижних чинов и порядочно нагрузившись водкой, доехал до офицерского собрания». Отчасти это было следствием «представительской работы», поскольку в каждой из многочисленных столовых императору подносили не самую маленькую чарку, которую он «как настоящий полковник» должен был лихо опрокинуть. В августе 1906 г.: «Вернулся к 8 часам домой. Николаша угостил нас отличным обедом в палатке. Пробовал шесть сортов портвейна и слегка надрызгался, отчего спал прекрасно». Видимо, это тоже была гвардейская традиция – слегка «надрызгаться» во время красносельских маневров, причем сделать это в «своей», офицерской, понятной до самого донышка среде.

Следует подчеркнуть, что Николай II свою меру знал и вел себя в этом отношении более чем достойно. Как писала фрейлина императорского двора графиня С. К. Буксгевден, Николай II «пил очень мало вина, маленькую рюмочку водки перед завтраком и небольшую рюмку мадеры во время еды» 312. Другой очевидец – Н. В. Саблин, офицер императорской яхты «Штандарт», упоминал, что перед началом обеда все желающие подходили к отдельному столику, на котором были выставлены разнообразные холодные закуски. Каждый выбирал бутылку, из которой наливал себе, – обычно выпивали одну-две рюмки. Во время обеда Николаю II наливали из отдельной бутылки пару рюмок портвейна и никого из этой бутылки не угощали, еще царь мог выпить два-три небольших бокала шампанского «Абрау-Дюрсо». Наряду с портвейном царь любил сливовицу из погребов великого князя Николая Николаевича. Остальные пили «замшевую» казенную водку, названную так потому, что пробка на бутылке была обернута кусочком замши, чтобы водка не приобретала вкуса пробки.

Императрица Александра Федоровна предпочитала вино «Лакрима Кристи» и белое вино № 24. Надо заметить, что «Лакрима Кристи» было довольно дорогим и редким – это марка известного итальянского вина, получившего свое название от сорта винограда, из которого оно изготавливается. Вино светло-красного цвета обладает превосходным вкусом и чрезвычайно приятным букетом. Особо следует отметить, что даже в начале XX в. этого вина выделывали крайне мало, и в продажу оно почти не поступало.

Эти «алкогольные традиции» существовали на протяжении всей жизни императора. Отец Шавельский, который постоянно бывал за столом царя в 1915–1916 гг., писал: «За завтраком подавались мадера и красное крымское вино, за обедами – мадера, красное французское и белое удельное. Шампанское пили только в дни особых торжеств, причем подавалось исключительное русское «Абрау-Дюрсо». У прибора государя всегда стояла особая бутылка какого-то старого вина, которое он, насколько помнится, никому, кроме великого князя Николая Николаевича, не предлагал» 313.