Герман Смирнов - Очищение армии

31 августа 1936 г. – Путна дал показания о существовании «центров троцкистско-зиновьевского блока» и подтвердил свое и Примакова участие в военной троцкистской организации.

Февраль – март 1937 г. – выступая на Пленуме ЦК ВКП(б), Молотов говорил о появлении «симптомов шпионско-диверсионно-троцкистской работы» в военном ведомстве и о том, что проверяться работа этого ведомства будет несколько позже «и проверяться будет очень крепко»

22–25 апреля 1937 г. – арестованные высокопоставленные работники НКВД М. Гай и Г. Прокофьев дали показания о преступных связях Тухачевского, Уборевича, Корка, Шапошникова, Эйдемана и других военачальников с бывшим руководителем НКВД г. Ягодой. Сам Ягода такие связи отрицал.

27 апреля 1937 г. – арестованный крупный работник НКВД З. Волович дал показания на Тухачевского как на видного участника военного заговора.

1 мая 1937 г. – на званом обеде после первомайского парада И. Сталин сказал, что «враги будут разоблачены, партия их сотрет в порошок».

6 мая 1937 г. – арестованный бывший начальник ПВО РККА комбриг запаса М. Медведев дал показания на ряд работников ПВО.

8 мая 1937 г. – Медведев заявил о своей принадлежности к «троцкистской военной организации», которую возглавлял заместитель командующего войсками Московского военного округа Б. Фельдман.

10 мая 1937 г. – Медведев рассказал о «военной контрреволюционной организации», руководили которой Тухачевский, Якир, Путна, Примаков, Корк.

10 мая 1937 г. – Политбюро ЦК ВКП(б) сместило Тухачевского с поста первого заместителя наркома обороны и назначило командующим войсками Приволжского военного округа.

13 мая 1937 г. – по просьбе Тухачевского Сталин лично принял его в Кремле, о чем шел разговор, установить не удалось.

14 мая 1937 г. – Примаков показал, что заговорщики прочили Якира вместо Ворошилова на пост наркома обороны. Арест Корка.

15 мая 1937 г. – арестованный Фельдман попросил ознакомить его со следственными материалами и выразил готовность давать показания в соответствии с ними.

16 мая – Корк заявил о том, что целью заговорщиков был военный переворот в Кремле и что во главе военной организации стояли Корк, Тухачевский и Путна.

19 мая 1937 г. – Фельдман назвал имена более 40 командиров и политработников – участников военно-троцкистского заговора, в числе которых были Шапошников, Каменев, Гамарник, Дыбенко и другие.

22 мая 1937 г. – арест Тухачевского и Эйдемана.

28 мая 1937 г. – арест Якира.

29 мая 1937 г. – арест Уборевича.

31 мая 1937 г. – самоубийство начальника Политуправления РККА Я. Б. Гамарника.

Даже из этого неполного перечня событий видно, что сведения о готовящемся в СССР перевороте, которые были известны Бенешу (9 февраля) и Даладье (16 марта), не могли представлять интереса для советского руководства; материалов для обвинения Тухачевского и его сподвижников хватало и без их сообщений. Другой вопрос: насколько обоснованным было это обвинение.

Но тут советская общественность как пребывала раньше, так пребывает и сейчас в полном неведении.

11 июня Специальным судебным присутствием Верховного Суда СССР ей было предложено принять на веру решение о том, что Тухачевский и его сподвижники были руководителями «военно-фашистского заговора» в Красной Армии.

Прошло двадцать лет – и 31 января 1957 г. Военная коллегия того же самого Верховного Суда СССР опять же голословно, не приводя доказательств, предлагает советским людям поверить ей на слово в том, что Тухачевский и другие военачальники ни в чем не виноваты. Хорошо, поверили. Так нет же: проходит еще тридцать лет – и в 1989 г. Комиссия Политбюро ЦК КПСС снова убеждает нас в том, что Тухачевский и иже с ним ни в чем не виноваты(!).

Спрашивается: с чего бы это Комиссии понадобилось снова затевать шум вокруг реабилитации Тухачевского, полностью закрытый в 1957 г.? Неужели это было сделано просто так, ни с того ни с сего?

Конечно, нет.

Шум вокруг имени Тухачевского и других репрессированных военачальников в наши дни – это очередной акт давно разыгрываемой драмы, имя которой – ревизия истории Великой Отечественной войны…

Эта ревизия началась не сегодня и не вчера Она началась тридцать лет назад, с тех пор как в 1963 г. вышла в свет книга А. Тодорского «Маршал Тухачевский».

Безмерно превознося своего кумира, Тодорский заявлял, что если бы войсками решающего направления в начале войны командовал Тухачевский, то не было бы у нас таких тяжелых потерь; что эти тяжкие неудачи были результатом сталинских репрессий в армии в 1937–1939 гг.

А через три десятилетия А. Бовин писал об этом весьма спорном утверждении Тодорского, как об аксиоме, не требующей доказательств: «Именно Сталин в середине 30-х годов обезглавил, деморализовал Красную Армию. По неполным данным генерал-лейтенанта А. И. Тодорского, из 767 военачальников, имевших звание маршалов… генералов и адмиралов, было репрессировано 512 человек.

Общая цифра довоенных потерь офицерского состава РККА мне не известна. Генерал армии А. А. Епишев упоминал о десятках тысяч». А тем временем пишущая братия «конкретизировала» цифру Епишева: в газетах, журналах, на экранах телевизоров замелькали цифры 37, 40, 44 и даже 50 тысяч!

Комментируя эти цифры, известный публицист Э. Генри в журнале «Дружба народов» (1988, № 3) писал: «Никакое поражение никогда не ведет к таким чудовищным потерям командного состава. Только полная капитуляция страны после проигранной войны может иметь следствием такой разгром. Как раз накануне решающей схватки с вермахтом, накануне величайшей из войн Красная Армия была обезглавлена. Это сделал Сталин».

Не правда ли, странно вел себя этот проницательный и осторожный человек: накануне безмерно страшившей его войны расстрелял несколько десятков тысяч самых лучших, самых талантливых, самых заслуженных полководцев.

Невозможно поверить, что такие опытные и квалифицированные в своем деле специалисты, как Бовин и Генри, могли высказывать столь нелепые мысли. И если они все-таки их высказывали, то это может означать лишь одно: за цифрами репрессий есть некая тайна, некая задняя мысль. И она, эта тайна, раскрылась в мае 1988 г. на конференции Военно-исторического общества и «Военно-исторического журнала».

На встрече выступил тогда полковник в отставке Бородин, который в предвоенные годы работал в мобилизационном отделе РККА и знал вопрос, как говорится, из первых рук. Со ссылками на официальные документы Бородин сообщил, что мельтешащая в нашей прессе цифра – 37 тыс. – это не число расстрелянных в 1937 г. командиров, а общее число офицеров, по разным причинам уволенных из рядов Красной Армии в 1937–1939 гг. Из этих 37 тыс. около 8 тыс. приходилось на долю «естественной убыли», то есть уволенных по смерти, болезням, возрасту, моральному разложению и т. д. Остальные же 29 тыс. офицеров были уволены по политическим мотивам, причем такое увольнение далеко не всегда означало арест, а тем более расстрел.