Иван Фролов - Загадка жизни и тайна человека: поиски и заблуждения

От редакции.1 сентября 1999 г. известному отечественному философу, директору Института человека РАН Ивану Тимофеевичу Фролову исполнилось 70 лет. История нашей философии за последние 40 лет во многом связана с его деятельностью. Для редакции "Вопросов философии" особое значение имеет тот факт, что И.Т. Фролов был нашим главным редактором в один из важных этапов истории журнала.

Мы желаем Ивану Тимофеевичу долгих лет полноценной творческой жизни и публикуем беседу с ним сотрудника журнала Н.Н. Шульгина.

Н.Ш. Конечно, с точки зрения вечности особой разницы между датами — 69, 70, 71… - нет. Но мы живем в мире ритуалов, и семидесятилетие связано с «ритуалом» определенного подведения итогов. Вы автор около 450 работ, 20 книг — и в то же время ведете огромную общественную работу, занимая различные должности и посты: от президента Российского Философского общества до директора Института человека, созданного по Вашей инициативе в 1991 году. Насколько гармонично сочетаются "философическая" и "административная" ипостаси Вашего "Я"? Не бывает ли у Вас христианско-толстовских порывов "все бросить и уединиться", или же Вам более импонирует антично-сократовский идеал философа, который стремится быть "в гуще жизни и на виду"?

И.Ф.Подводить какие-то итоги надо, видимо, в старости, а по принятой Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) классификации интервал от 61 до 75 лет охватывает пожилой возраст, старость же наступает позже, причем и в этот период жизнь может быть полноценной, как нам обещает ВОЗ. Однако все это — "научная наука", — говорил Л.Н. Толстой. А "кто нас защитит от ужаса, который был бегом времени когда-то наречен?" (А.А. Ахматова). Во всяком случае, я думаю, не "подведение итогов", которыми мыслящий человек должен заниматься постоянно, всю сознательную жизнь ("самосознание").

После "смятения юности", когда впервые начинаешь задумываться над своей жизнью, ее смыслом, в научной форме я обратился к этим "вечным вопросам" где-то в 45–50 лет, написал ряд статей (в том числе и для "Вопросов философии") о смысле жизни, о смерти и бессмертии человека, сделал соответствующие главы в книгах "Перспективы человека". "О человеке и гуманизме" и др. Я не забывал "подводить итоги" своей научной деятельности в этих и других статьях и книгах, в особенности, когда это касалось работы коллективов, которые я возглавлял. Я чувствовал ответственностьперед ними. (Например, я это сделал в беседе с Вами в связи с 50-летием "Вопросов философии" — № 6, 1997.) Это мне всегда было нужно, чтобы идти вперед. А "мании величия" у меня никогда не было, и я знал, насколько трудным является дело, которым я занимаюсь, как мало здесь успехов и как много неудач. Вот и сейчас, я предложил озаглавить нашу беседу: "Загадка жизни и тайначеловека" и добавить: "поиски и заблуждения", обозначив всего лишь два главных направления моих философских занятий и ограниченность их результатов: 1) исследование сущности жизни, философии и методологии биологического познания, включая его социально-этические, гуманистические компоненты; 2) комплексное, междисциплинарное изучение человека, человековедение, общую антропологию, в особенности философскую. В связи с этим мне пришлось во время учебы на философском факультете МГУ имени М.В. Ломоносова и в аспирантуре при нем (я горжусь тем, что в этом году мне вручили грамоту "почетного выпускника" нашей almamater) кропотливо изучать общую биологию и генетику на биологическом факультете МГУ и потом на протяжении четверти века продолжать это самостоятельно, следить за специальной биологической и генетической литературой (около 30 соответствующих журналов были в поле моего зрения). Я об этом рассказывал в своих книгах "Жизнь и познание" (1981), "Философия и история генетики. Поиски и дискуссии" (1988). Когда же я логично перешел к исследованию проблем человека, мне понадобились не только эти знания (и, разумеется, философские в их историческом срезе), но и антропологические, экологические, демографические и др., чем я интенсивно занялся в 70—80-е годы и что нашло отражение в книгах "Прогресс науки и будущее человека" (1975), "Перспективы человека" (1979 и 1983), наконец, "О человеке и гуманизме. Работы разных лет" (1989).

Я хотел бы еще раз подчеркнуть то огромное значение, которое имела для меня в этой связи работа в "Вопросах философии" в качестве главного редактора, а также как ученого секретаря, зам. председателя Научного совета по философским вопросам естествознания (1959–1980 гг.), затем председателя Научного совета по философским и социальным проблемам науки и техники (1980–1999 гг.). В годы перестройки последовало мое переключение на работу в журнале "Коммунист", помощником М.С. Горбачева по науке, образованию и культуре, главным редактором газеты "Правда". И уже тогда в последних строках своей последней книги "О человеке и гуманизме" я написал, что теперь хотел бы посвятить себя "столь желанной и вынашиваемой многие годы идее практической деятельности по созданию и развитию Центра наук о человеке, Института человека и журнала "Человек" (с. 556), что и произошло потом и продолжается до сих пор.

Как видите, моя научно-философская деятельность органично (не скажу — "гармонично") сочеталась с организационной, которую я всегда рассматривал, однако, как подчиненнуюпервой. Правда, наиболее эффективной формой практическойдеятельности для меня была редакционно-издательская, с помощью которой я надеялся добиваться продвижения в жизнь новых философских идей. Но я не избегал и непосредственного участия в практической (включая политическую) деятельности, правда, в основном в качестве советникав высших властных структурах.

Я не думаю, что в принципе я заблуждался в необходимости такой деятельности, если она давала какие-то положительные результаты. Она была полезна для многих, и об этом мне всегда (за исключением последнего времени) говорили ученые и философы, деятели культуры. Я не стану подробно рассказывать, что мне удалось здесь сделать и какие заблуждения и неудачи меня преследовали. Но, имея в виду реальность сегодняшней жизни, в том числе в науке, я не могу уйти от горьких сомнений, действительно ли стоило отдавать столько времени и сил, чтобы увидеть то, что есть сегодня. Но я не хочу обижать тех, кто и сейчас ценит эту мою деятельность. Я уж не говорю об оценке многих выдающихся ученых, которых сегодня нет с нами и которые, я думаю, даже подчеркнуто завышали свои оценки, а часто дарили мне свою дружбу (П.К. Анохин, Б.Л. Астауров, Д.К. Беляев, А.А. Баев, П.Л. Капица, Н.Н. Семенов, В.А. Энгельгардт и др.). Правда, и недоброжелателей, а больше всего завистников, было предостаточно, да и сейчас немало.