Дмитрий Гордон - Березовский и Коржаков. Кремлевские тайны

Из книги «Борис Ельцин: от рассвета до заката. Послесловие».

«…За три месяца до выборов-96 президент выгнал верного шеф-повара Диму Самарина и всю его команду с работы, а началось все с того, что я приказал не хранить на президентской кухне ни одной бутылки спиртного. Ельцин об этом знал, и если уж очень хотел выпить, приглашал кого-нибудь из доверенных людей на прием. Встречи с Черномырдиным, например, всегда заканчивались для президента необходимым расслаблением, но порой шеф вызывал кого-нибудь из дежурных (причем безошибочно выбирал того, кто послабее характером) и приказывал:

— Иди и купи.

Сотрудник тут же ко мне прибегал:

— Александр Васильевич, что делать? Борис Николаевич дал сто долларов и просит принести пол-литру…

Я посылал парня менять деньги, а сам доставал из запасника “проверенную” водку. Дело все в том, что ребята с Петровки, 38 подарили мне аппарат для закручивания на бутылках пробок. У них такого оборудования полно — изымают у жуликов, производящих фальшивое спиртное, и вот, сидя в кремлевском кабинете, я занимался производством предельно разбавленной “беленькой”. Доставал чистенькую бутылочку, до половины заполнял питьевой водой, затем добавлял в нее водки со спецкухни, быстро закатывал (про себя называл эту операцию “Закат”) и вручал дежурному, который к этому времени уже успевал разменять деньги.

— Президенту отдай сдачу и скажи, что только такая и продавалась, — инструктировал я.

Борис Николаевич, к счастью, плохо разбирался в водочном вкусе, и если мне жаловался: “Ой, какая-то слабая попалась”, я быстро его успокаивал: “Да она просто мягкая”.

С июня 1995 года врачи запретили ему после инфаркта пить крепкое — только немного шампанского особого сорта “Мартини Асти”. Он редко кого им угощал — удостоился, пожалуй, только президент Беларуси (Лукашенко потом сетовал, что после седьмой “Мартини” у него уже “днище срывало”). Других Ельцин стремился по-прежнему напоить водкой, и Сосковец, например, всегда говорил мне “спасибо” за то, что я подставлял «проверенную» бутылку. (Перед Ельциным же Олег регулярно нахваливал мягкость напитка, подыгрывая мне, мол, это он вместе со мной попросил, чтобы на “Кристалле” президента уважили).

Не дать спиртного вообще было, увы, невозможно — даже на второй день после шунтирования, несмотря на строжайший запрет врачей, Наина Иосифовна была поймана с поличным, когда пыталась тайком пронести под халатом коньячок. Поэтому-то, когда она однажды сказала мне, что “это вы споили моего супруга”, я с чистой совестью и искренней наглостью ответил: “Нет, это вы из Свердловска такого алкаша привезли”».

«…Перед выборами Черномырдин посещал Ельцина регулярно: побеседовав, за обедом обычно они выпивали. К этим встречам на президентской кухне готовились — в шкафу стояли две бутылки проверенной, “мягкой” водки, приготовленные из одной нормальной, но на этот раз Виктор Степанович покинул президента на редкость быстро, без фуршета — минут через пятнадцать. Шеф ринулся на кухню, устроил “инспекцию” и, естественно, обнаружил две непочатые бутылки. В ярости налил себе полный “коржаковский” стакан и выпил, после чего позвонил мне по прямому телефону:

— Я приказываю вам уволить всю кухню до одного.

— За что?

— Я не люблю, когда меня обманывают.

— Хорошо, постараюсь все выяснить, — дипломатично пообещал я.

— Не выяснить, а уволить приказываю, — еще пуще завелся Ельцин. Он сам перезвонил начальнику ФСО Крапивину и приказал набрать новый штат официантов и поваров».

…В наш кремлевский буфет водку вообще завозить перестали, потому что я сказал: “Все — выборы”. В столь ответственный момент злоупотреблять нельзя было ни под каким видом, но специально, чтобы этот запрет обойти, президент звал гостей: Сосковца, Черномырдина… Позовет — и ко мне: “Для них доставай”.

Виктор Степанович когда пил, а когда и нет: мол, нельзя — только шампанское, а вот Сосковец никак не мог отвертеться. Олег жаловался: “Я приезжаю, еще работы черт знает сколько, а тут… Бутылку дернул — вторую с ним пей”. Благодаря моей хитрости Олег брал на грудь всего двести пятьдесят граммов — все-таки не бутылка, а стакан, немного легче».

— …Ваш Кучма тоже, кстати говоря, был не дурак выпить. Как-то приехал он в златоглавую — в президенты проситься.

— Не понял: куда?

— В девяносто четвертом году Леонид Данилович хотел стать президентом Украины, и ему позарез нужна была помощь России. Вместе с Борисом Николаевичем они так хорошо тогда посидели (Кучму вообще кое-как донесли — он Барсукову потом всю машину обгадил)… Как сейчас помню, у них такая была любовь — целования, обещания… В итоге получили стопроцентное исполнение обязательств со стороны России и нулевое — со стороны Украины.

— Неужели Леонид Данилович обвел Россию вокруг пальца — пообещал и не выполнил?

— Однозначно обвел. Надо было с него расписки взять, чтобы потом, когда время придет, выдать — к откровениям Мельниченко добавка была бы хорошая…

— А что, Кучма получил от России под выборы какие-то деньги?

— А как же, причем немалые! Мне Сосковец рассказывал, как ему пришлось нефть продавать — излишки искать, повышать квоты, чтобы за счет перепродажи живую наличку выручить. Я не могу рассказать, как все технически происходило, — лично Кучма доллары брал или кто-то из его команды, но тот факт, что Россия в этом участвовала, не отрицаю. Договоренность же о поддержке была достигнута, как раз когда Леонид Данилович как следует с Борисом Николаевичем поддали.

— По слухам, прилетая в очередной город, Ельцин любил пописать под шасси самолета: это что же — примета?

— Вы, журналисты, любите обобщать… Такое случилось лишь раз, когда он, уже будучи выведенным из Политбюро, но еще не став президентом, прибыл в Америку. Как назло, ни у кого из ваших коллег ни фотоаппарата не оказалось, ни кинокамеры — одни пишущие были. Все это видели, свидетелей куча, а вот запечатлеть не смогли…

— Какие выходки Бориса Николаевича «под мухой» запомнились вам особенно?

— Как-то зимой (опять-таки, до президентства) у меня в Простоквашино устроили мы мальчишник, и утречком, чтобы немножко все протрезвели, повел я своих гостей в лес. «Купил новое ружье, — сказал им, — и бутылок набрал две корзины: пойдем постреляем». — «Ну, пошли». Для начала Борис Николаевич чуть не порешил своего госстроевского помощника Леву Суханова — тот над собой кинул бутылку, а шеф ее на мушку ловил, и, если бы я по ружью не ударил, быть беде. Возвращались уже веселые — поигравшие в мужские игры…

— …пощекотавшие нервы…

— Дошли до кладки через речку, и вдруг Ельцин посреди мостика остановился и Суханова, который сзади шагал, за руку взял: «Ну что, Лев Евгеньевич, прыгнем в воду?». (Притом что везде лежал снег, река была безо льда.)