Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 14. Сентябрь 1906 — февраль 1907

К.-д. не буржуазная демократия, а воплощенное предательство буржуазией демократии, – точно так же, как французские, скажем, радикалы-социалисты или немецкие социал-либералы не интеллигентские социалисты, а воплощенное предательство социализма интеллигенцией. Поэтому поддержка буржуазной демократии требует разоблачения всей дутости квазидемократизма кадетов.

Поэтому величайший вред революции и делу рабочего класса приносят плехановцы, которые кричат нам неустанно: надо бороться с реакцией, а не с кадетами!

Любезные товарищи! В том-то и состоит ваше недомыслие, что вы не понимаете значения нашей борьбы с к.-д. В чем гвоздь и суть этой борьбы? В том ли, что к.-д. буржуа? Конечно, нет. В том, что к.-д. пустые болтуны о демократии, предатели борющейся демократии.

Теперь: влияют ли к.-д. на массу народа, на буржуазно-демократическую массу народа? Разумеется, и влияют крайне широко, массой газет и т. д. и т. д. Ну вот и смотрите: можно ли звать буржуазно-демократическую массу народа на борьбу с реакцией, не разоблачая теперешних идейных вождей этой массы, вредящих делу буржуазной демократии? Нельзя, любезные товарищи.

Бороться с реакцией значит прежде всего оторвать массы идейно от реакции. Но сила и живучесть идейного влияния «реакции» на массы заключается вовсе не в черносотенном, а именно в кадетском влиянии. Это не парадокс. Черносотенец – враг открытый и грубый, который может жечь, убивать, громить, но не может убеждать даже серого мужика. А кадет убеждает и мужика, и мещанина и убеждает в чем? в том, что монарх безответственен, что возможно мирным путем (т. е. оставляя власть за монархией) добиться свободы, что выкуп, подстроенный помещиками, есть самая выгодная для крестьян передача им земли и т. д. и т. п.

Поэтому нельзя убедить в необходимости серьезной борьбы ни наивного мужика, ни наивного мещанина, не подорвав влияния на него кадетских фраз, кадетской идеологии. И кто говорит: «надо бороться с реакцией, а не с к.-д.», тот не понимает идейных задач борьбы, тот сводит суть борьбы не к убеждению масс, а к физическому воздействию, тот вульгарно понимает борьбу: дескать реакцию «бей», а кадета «бить» не стоит.

Конечно, бить с оружием в руках мы будем пока не кадета, и даже не октябриста, а только правительство и его прямых слуг, – и, когда мы действительно побьем их, кадет будет за деньги так же распинаться во имя республиканской демократии, как теперь он распинается (за профессорское 20-ое число или за адвокатский гонорар) во имя монархической демократии. Но, чтобы на деле побить реакцию, надо освободить массы от идейного влияния кадетов, лживо представляющих этим массам задачи и суть борьбы с реакцией.

Вернемся к бундовцам. Неужели они могут не видеть теперь, что допущенные ими «технические» блоки с к.-д. уже стали на деле могучим орудием укрепления доверия к к.-д. (а не создания атмосферы недоверия) в народных массах? Только слепые могут не видеть этого. Идейный блок всех меньшевиков с.-д., и бундовцев в том числе, с к.-д. есть факт, а статьи вроде статьи товарища М. – хорошие, но невинные, платонические, мечтания.

«Пролетарий» № 10, 20 декабря 1906 г.

Печатается по тексту газеты «Пролетарий»

Царское правительство неуклонно продолжает «вести работу» по подделке Думы. Предостерегая доверчивых российских обывателей от увлечения конституционностью, мы писали еще до начала этой подделки (№ 5 «Пролетария» от 30 сентября 1906 г.), что готовится новый государственный переворот, именно: изменение избирательного закона 11-го декабря 1905 г. готовится перед второй Думой. «Несомненно, – писали мы тогда, – что правительство внимательнейшим образом изучает теперь» вопрос о том, «оставлять ли старый избирательный закон» [43].

Да, правительство царя изучало, изучает, пожалуй, даже изучило уже этот вопрос. Изменить избирательный закон оно предпочло путем сенатских разъяснений {114}. Теперь оно делает новые шаги по части стеснения свободы агитации (если можно еще стеснить российскую свободу) и подтасовки выборов. На днях вышла инструкция, запрещающая выдачу бланков избирательных записок нелегализированным партиям {115}. Закрытие газет становится все более военно-полевым. Аресты усиливаются. Производятся обыски и облавы с самой прозрачной целью раздобыть имена выборщиков и влиятельных избирателей, «убрать» тех и других. Одним словом, избирательная кампания в полном разгаре, – острит россиянин.

До какого предела дойдет правительство в своей военно-полевой подделке Думы, – этого знать никому не дано. Почему бы не арестовывать выборщиков и в день выборов и после выборов? В законе – держится еще в России это глупое слово! – говорится о неприкосновенности депутатов Думы, но о неприкосновенности выборщиков нет и речи. Наша печать еще при выборах в первую Думу указывала на это обстоятельство. Тогда «Витте прозевал», – как думает черносотенная царская шайка, а на деле, тогда правительство было еще слишком слабо после декабрьского восстания, чтобы перейти к занятию следующей линии укреплений революции. Теперь контрреволюция собралась с силами и она поступает вполне правильно с своей точки зрения, ломая конституцию (которой могли верить только наивные кадеты). Люди реакции – не чета либеральным Балалайкиным {116}. Они люди дела. Они видят и знают по опыту, что самомалейшая свобода в России ведет неизбежно к подъему революции. Они вынуждены поэтому идти все дальше и дальше назад, разрушать все больше и больше октябрьскую конституцию, задвигать все больше всякими заслонками приоткрытый было политический клапан.

Нужно все безграничное тупоумие российского кадета или беспартийно-прогрессивного интеллигента, чтобы вопить по этому поводу о безумии правительства и убеждать его встать на конституционный путь. Правительство не может поступать иначе, отстаивая царскую власть и помещичьи земли от прикрытого, придавленного, но не уничтоженного напора снизу. И мы скажем правительству: что ж! задвигайте ваши заслонки, затыкайте приоткрытые клапаны. Пока клапаны были приоткрыты, свежий воздух поддавал жару в котле. Когда вы клапаны закроете, – взрыв может получиться самый для нас желательный. Наше дело – воспользоваться пошире перед массами народа превосходной столыпинской агитацией, превосходными столыпинскими разъяснениями «сущности конституции».

Но тут-то и выступает вся пропасть различия между тактикой либерально-монархической буржуазии и тактикой социалистического пролетариата. Социал-демократия проповедует борьбу, разъясняет народу на всех и всяческих уроках истории неизбежность борьбы, готовится к ней, отвечает на усиление реакции усилением революционной агитации. Либералы не могут проповедовать борьбы, ибо они боятся ее. На усиление реакции они отвечают развращающим сознание народа конституционным хныканьем и – усилением своего оппортунизма. Либералы поступают так, как это изобразил метко и картинно трудовик Седельников на митинге 9-го мая в доме Паниной {117}. Когда либерала обругают, он говорит: слава богу, что меня не ударили. Когда его ударят, он благодарит бога, что его не убили. Когда его убьют, он возблагодарит бога за то, что его бессмертную душу избавили от тленной земной оболочки.