Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 14. Сентябрь 1906 — февраль 1907

Перейдем, наконец, к третьему и последнему из намеченных нами вопросов. Не вредят ли соглашения на выборах тому, что нам особенно дорого: «чистоте принципов» социал-демократизма? Увы! На этот вопрос русская политическая действительность уже дала ответ, – ответ фактами, вызывающими краску стыда у сознательных рабочих.

Меньшевики уверяли в резолюциях, клялись и божились на собраниях, что они идут только на технические соглашения, что они продолжают идейную борьбу с кадетами, что они ни за что, ни за что не уступят ни на волос своей социал-демократической позиции, своих чисто пролетарских лозунгов.

И что же? Не кто иной, как Плеханов, отправился в переднюю кадетских газет, чтобы преподносить народу «средний» лозунг, и не кадетский и не социал-демократический, всем приятный, ни для кого не обидный: «полновластная Дума». Нужды нет, что этот лозунг прямо обманывает народ, засоряет ему глаза, – лишь бы соглашение было с либеральными помещиками! Но кадеты презрительно прогнали Плеханова, социал-демократы отвернулись от него, одни смущенно, другие с негодованием. Он остался теперь один и изливает свою злобу, браня большевиков за «бланкизм», публицистов «Товарища» за «нескромность», меньшевиков за недипломатичность, браня всех кроме себя! Бедный Плеханов, как жестоко оправдались на нем прямые и ясные, гордые и резкие слова Либкнехта о принципиальном вреде соглашений!

А «товарищ» Васильев (тоже из швейцарской кухни выглянувший на революцию) предложил в «Товарище» (17 декабря), прямо ссылаясь на Плеханова, попросту распустить с.-д. партию и временно – только временно! – слиться с либералами. Да, недаром говорил Либкнехт, что и у них в партии едва ли кто-нибудь хотел уклонения «от партийных принципов». Дело не в хотении, а в том, к чему сила вещей приводит партию за ошибочный шаг. И у Плеханова хотения были самые хорошие: мирком да ладком с кадетами против черносотенной опасности, – а вышел один срам и скандал для социал-демократии.

Товарищи рабочие, читайте внимательнее брошюру Вильгельма Либкнехта и построже проверяйте тех, кто советует вам гибельные для пролетариата и для дела свободы соглашения с кадетами!

Декабрь 1906 г.

Напечатано в 1907 г. в брошюре, изданной в Петербурге издательством «Новая дума»

Печатается по тексту брошюры

Русские передовые рабочие давно знают К. Каутского, как своего писателя, умеющего не только обосновать и разъяснить теоретическое учение революционного марксизма, но и применить его с знанием дела, с серьезным разбором фактов, к сложным и запутанным вопросам русской революции. И теперь, когда внимание социал-демократов чуть не всецело иногда поглощает безыдейная трескотня либеральных Петрушек, с их вольными и невольными подголосками, когда мелочи «парламентской» техники заслоняют перед многими принципиальные вопросы пролетарской классовой борьбы, когда унылое настроение овладевает сплошь и рядом даже порядочными людьми, принижая их умственные и политические способности, – теперь втройне важно для всех социал-демократов России внимательно прислушаться к мнению Каутского по основным вопросам русской революции. И даже не столько прислушаться к мнению Каутского, сколько вдуматься в его постановку вопроса, – ибо Каутский не так легкомыслен, чтобы болтать о малознакомых ему конкретных вопросах русской тактики, не так невежествен в русских делах, чтобы отделываться общими местами или некритическим повторением самого модного выкрика.

Каутский отвечает на вопросы, с которыми Плеханов обратился к ряду иностранных социалистов. И, отвечая на эти вопросы, – вернее, выбирая из этих неумно поставленных вопросов то, о чем можно вести с пользой для дела беседу между социалистами всех стран, – Каутский начинает с скромной оговорки. «По отношению к русским товарищам я чувствую себя в положении учащегося, когда речь идет о русских делах». Эта скромность – не фальшивое скромничанье «генерала» от социал-демократии, который начинает с мещанских ужимок, чтобы кончить какой-нибудь выходкой бурбона. Нет. Каутский на деле ограничился ответом только на такие вопросы, разбираясь в которых он может помочь мыслящим социал-демократам России в их самостоятельной работе анализа конкретных задач и лозунгов дня. Каутский отказался быть генералом, который командует: направо или налево! Он предпочел сохранить положение далеко стоящего, но зато вдумчивого товарища, показывающего, каким путем мы должны сами искать ответа.

Плеханов спрашивал Каутского, во-1-х, об «общем характере» русской революции: буржуазная она или социалистическая? Во-2-х, об отношении с.-д. к буржуазной демократии. В-З-х, о поддержке с.-д. партией партий оппозиционных на выборах в Думу.

Вопросы эти подобраны, на первый взгляд, очень «тонко». Но пословица недаром говорит: «Где тонко, там и рвется». Дело в том, что в этих вопросах сколько-нибудь знающий и внимательный человек сразу видит тонкую… подделку. Это – подделка, во-первых, в том смысле, что перед нами образчик метафизики, против которой Плеханов любит пышно декламировать, не умея изгнать ее из своих собственных конкретно-исторических рассуждений.. Это подделка, во-2-х, в том смысле, что вопрошаемый искусственно загоняется в одну маленькую и до убожества узкую загородочку. Только при полной, можно сказать девственной, невинности в вопросах политики можно не заметить того, как Плеханов нарочно начинает издалека, подталкивая легонечко вопрошаемого к оправданию… блоков с кадетами!

Подгонять простоватого собеседника к оправданию блоков с определенной партией и не называть этой партии; – толковать о революционном движении и не различать революционной и оппозиционной буржуазной демократии; – намекать, что буржуазия «борется» по-своему, т. е. иначе, чем пролетариат, и не говорить прямо и ясно, в чем же тут на деле различие; – ловить собеседника, как галчонка, на приманку амстердамской резолюции, которая должна прикрыть от иностранца действительное содержание спорных вопросов русской социал-демократии; – выводить конкретные положения об определенной тактике в определенном случае, об отношении к различным партиям буржуазной демократии из общей фразы, об «общем характере» революции, вместо того, чтобы этот «общий характер русской революции» выводить из точного разбора конкретных данных об интересах и положении различных классов в русской революции; – разве же это не подделка? разве это не явная насмешка над диалектическим материализмом Маркса?