Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 14. Сентябрь 1906 — февраль 1907

Бросается в глаза по первым газетным известиям разница между Россией в собственном смысле и гораздо более развитой промышленно, культурно и политически Польшей. В России, по крайней мере в СПБ. и в Москве, нет открыто буржуазных партий, опирающихся хоть отчасти на пролетариат. Полнейшее преобладание имеют с.-д., значительно меньшим влиянием пользуется крайняя левая буржуазной демократии, считающая себя социалистической, партия с.-р. Кадетов нет среди рабочих или совсем ничтожное число.

В Польше есть и заметно обнаружилась на выборах открыто буржуазная, правее кадетов стоящая, партия народовцев (народовы-демократы, н.-д., эн-де-ки) {144}. Объяснять это силой полицейских и военных преследований невозможно. Буржуазия, искусно играя в Польше на национальном угнетении всех поляков, на религиозном угнетении всех католиков, – буржуазия ищет и находит известную опору в массах. О крестьянстве польском нечего и говорить.

Само собою понятно, однако, что из этого различия нелепо было бы делать вывод о самобытных преимуществах русской отсталости. Нет, дело объясняется проще, объясняется историко-экономическими, а не национальными различиями. В России неизмеримо больше остатков крепостничества в низах, в деревне, в аграрном строе, – отсюда больше примитивной, непосредственной революционности в крестьянстве и в тесно связанном с ним рабочем классе. В этой революционности, несомненно, меньше пролетарско-классовой сознательности, больше общедемократического (а это означает: по содержанию – буржуазно-демократического) протеста. А затем, у нас менее развита, менее сознательна, менее искушена в политической борьбе буржуазия. Она не столько потому пренебрегает работой среди пролетариата, что не могла бы отбить у нас никакой части его, сколько потому, что вообще нет для нее такой надобности опираться на народ (как в Европе и в Польше); ей достаточно пока опираться на привилегии, на подкуп, на грубую силу. Будут еще и у нас времена, когда всевозможные выходцы буржуазии понесут в рабочую массу и национализм, и какой-нибудь христианский демократизм, и антисемитизм, и всяческую такую мерзость!

Переходим к собственно России. Прежде всего замечательна разница между Петербургом и Москвой. В Москве полнейшая победа с.-д. над эсерами. По некоторым сообщениям, – правда, еще не вполне проверенным, – там считают около 200 с.-д. уполномоченных на каких-нибудь 20 эсеров!

В Петербурге наоборот: все поражены неожиданно высоким процентом эсеровских уполномоченных. С.-д. преобладают, конечно, но не подавляют безусловно эсеров. Считают около 33% и даже (хотя едва ли верно) около 40% эсеров. Возьмем ли мы пока, впредь до собрания подробных данных, ту или иную цифру, во всяком случае становится понятным, почему рядовые с.-д. в Петербурге чувствуют себя так, как будто бы «нас побили» в рабочей курии. Даже треть уполномоченных эсеров есть действительно уже поражение социал-демократии в столице, – поражение по сравнению с тем, что мы видели в остальной России, и по сравнению с тем, что мы все, как с.-д., считаем нормальным и необходимым.

Это – факт громадной важности… В Петербурге, в рабочей курии социалистов оттеснила от подавляющего преобладания крайняя левая буржуазной демократии! Наш прямой долг отнестись к этому явлению с величайшим вниманием. Все с.-д. должны направить усилия к тому, чтобы точно изучить это явление и правильно объяснить его.

Общее впечатление петербургских с.-д., ошеломленных выборами 7-го и 14-го января, сводится к следующему: 1) именно на крупнейших заводах, этих передовых центрах самого сознательного, самого революционного пролетариата, всего ощутительней поражение, нанесенное социал-демократам «социалистами-революционерами»; 2) «социалисты-революционеры» побеждали преимущественно и главным образом меньшевиков с.-д. В тех случаях, когда боролись кандидат с.-р. и кандидат с.-д. большевиков, победа гораздо чаще и даже в большинстве случаев доставалась социал-демократии.

Легко видеть, что значение обоих этих выводов в высочайшей степени важное. И мы должны поэтому позаботиться непременно о том, чтобы это были действительно выводы из точного, проверенного, не допускающего двух толкований материала, а не простые только впечатления. Конечно, чрезвычайно мало вероятно, даже почти невозможно, чтобы общий голос с.-д. работников самых различных районов С.-Петербурга мог быть ошибочным. Конечно, требовать от революционеров, заваленных именно теперь прямо бездной работы по выборам, точной и аккуратной статистики было бы смешным педантством, но все же основной материал, главные цифры и данные собрать можно и должно, ибо это необходимо для всей нашей с.-д. работы в СПБ. на долгое время.

Ниже мы подробнее останавливаемся на этом вопросе (см. статью «Борьба с.-д. и с-р. на выборах в рабочей курии в С.-Петербурге») [56]. Здесь же ограничимся лишь оценкой политического значения этого относительного поражения социал-демократии на выборах по рабочей курии в СПБ.

Прежде всего необходимо отметить, что преобладание с.-д. по числу уполномоченных указывает явственно на преобладание числа заведений, в которых с.-д. имеют организационные ячейки. Более подробные данные, наверное, подтвердят то наблюдение, которое было уже сделано социал-демократами в октябрьские дни свобод, именно, что с.-р. не ведут никакой прочной и длительной, серьезной организационной работы в пролетариате, а действуют, если можно так выразиться, налетом, «срывая» резолюции на митингах во время подъема настроения, пользуясь всяким оживлением, чтобы «сорвать» и мандаты посредством трескучих и эффектных «революционных» фраз и речей.

Этот элемент эсеровской победы, по всей вероятности, будет констатирован всяким добросовестным исследователем и в миновавших только что выборах по рабочей курии в СПБ. В конечном счете, дело сводится здесь к тому, что «революционная» мелкобуржуазная партия к солидной и упорной пролетарской работе не способна, – при малейшей перемене настроения она совсем исчезает с горизонта рабочих предместий. Только в отдельные моменты удается ей эксплуатировать малую еще политическую подготовку масс, «пленяя» якобы широкой (на деле расплывчатой и интеллигентски-мишурной) постановкой вопроса, играя на неразвитости классового сознания, демагогически используя традиционную «тягу к земле» в тех случаях, когда есть еще связи с деревней и т. д. и т. п.

Буржуазный характер революции, естественно, приводит к тому, что на рабочие кварталы «налетают» от времени до времени тучи радикальной и истинно революционной буржуазной молодежи, которая не знает под собой никакой классовой опоры и инстинктивно идет к пролетариату, как к единственно серьезной борющейся за свободу массе, когда в воздухе носится новый подъем, новый натиск революции. Эсеровские ораторы на рабочих митингах, это. – своего рода буревестники, показывающие, что у пролетариата поднимается настроение, что он несколько уже отдохнул, копя силы после былых поражений, что в нем широко и глубоко начинает опять бродить нечто, ведущее к новой схватке со старым порядком.