Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 15. Февраль-июнь 1907

4) Сделаем еще одну уступку меньшевикам. Допустим наилучший возможный случай, именно, что акт назначения думских министров окажется не только персональным актом, не только обманом народа и показной сделкой, а первым шагом действительной конституционной реформы, действительно улучшающей условия борьбы пролетариата.

Даже и в этом случае никак нельзя оправдать выставления социал-демократией лозунга о поддержке требования думского министерства.

Это – этап к лучшему, почва для дальнейшей борьбы, говорите вы? Допустим. А разве не было бы, наверное, этапом к лучшему всеобщее, но не прямое избирательное право? Почему же не объявить, что социал-демократия поддерживает требование всеобщего, но не прямого избирательного права, как «этап» в борьбе за «4-членную формулу», как «почву для перехода» к этой формуле? Тут бы с нами были не только кадеты, но и педераки {62}и часть октябристов! «Общенациональный» этап к народной борьбе за учредительное собрание – вот что значит поддержка социал-демократией всеобщего, но не прямого и не тайного голосовать!

Решительно никакой принципиальной разницы нет между поддержкой требования думского министерства и поддержкой требования всеобщего, но не прямого и не тайного голосования.

Оправдывать выставление лозунга «ответственное министерство» тем, что это – этап к лучшему и т. п., значит не понимать основ в вопросе об отношении социал-демократии к буржуазному реформаторству.

Всякая реформа лишь постольку и является реформой (а не реакционной и не консервативной мерой), что она означает известный шаг, «этап» к лучшему. Но всякая реформа в капиталистическом обществе имеет двойственный характер. Реформа есть уступка, которую делают правящие классы, чтоб задержать, ослабить или затушить революционную борьбу, чтобы раздробить силу и энергию революционных классов, затемнить их сознание и т. д.

Поэтому революционная социал-демократия, нисколько не отказываясь использовать реформы в целях развития революционной классовой борьбы («мы принимаем уплату и по частям», wir nehmen auch Abschlagszahlung – говорил Фридрих Энгельс {63}), ни в каком случае не «делает своими» [22]половинчатых буржуазно-реформистских лозунгов.

Поступать так, значит действовать вполне по Бернштейну (Плеханову придется реабилитировать Бернштейна, чтобы защитить свою теперешнюю политику! Недаром орган Бернштейна, «Sozialistische Monatshefte» {64}, не нахвалится на Плеханова!), значит превращать социал-демократию «в демократически-социалистическую партию реформ» (известное изречение Бернштейна в знаменитых его «Предпосылках социализма»).

Социал-демократия рассматривает реформы и использует реформы, как побочный продукт революционной классовой борьбы пролетариата.

И тут мы подходим к последнему нашему доводу против разбираемого лозунга:

5) Чем может социал-демократия на деле приблизить осуществление всяких реформ вообще, конституционных реформ в России в частности, думского министерства и его полезных для пролетариата результатов, в особенности? Тем ли, что она будет «делать своими» лозунги буржуазных реформистов, или тем, что она будет решительно отказываться «делать своими» подобные лозунги, продолжая неуклонно вести революционную классовую борьбу пролетариата под знаменем полных, неурезанных лозунгов? Ответ на этот вопрос не труден.

«Делая своими» всегда половинчатые, всегда урезанные, всегда двуличные лозунги буржуазного реформаторства, мы на деле не усиливаем, а ослабляем вероятность, возможность и близость осуществления реформы. Ибо действительной силой, порождающей реформы, является сила революционного пролетариата, его сознательности, сплоченности, непреклонной решимости в борьбе.

Эти качества массового движения мы ослабляем и парализуем, пуская в массы буржуазно-реформаторские лозунги. Обычный буржуазный софизм состоит в том, что, уступая кое-что из своих революционных требований и лозунгов (ставя, например, «думское министерство» вместо «самодержавия народа» и учредительного собрания, как «этап» и т. д.), мы усиливаем вероятность осуществления такой ослабленной меры, ибо за нее, дескать, будет стоять и пролетариат и буржуазия в той или иной ее части.

Это – буржуазный софизм, говорит международная революционная социал-демократия. Напротив, мы ослабляем этим вероятность осуществления реформы, ибо в погоне за сочувствием буржуазии, всегда делающей уступки лишь против воли, мы ослабляем революционное сознание масс, развращаем, затемняем его. Мы подделываемся к буржуазии, к ее сделке с монархией, принося этим вред развитию революционной борьбы масс. В результате всегда получается то, что реформы при такой тактике либо отсутствуют, либо оказываются чистым обманом. Единственная прочная опора реформ, единственная серьезная гарантия их нефиктивности, их использования для блага народа, это – самостоятельная революционная борьба пролетариата, не принижающего своих лозунгов.

Меньшевики, начиная с июня 1906 г., пускают в массы лозунг поддержки требования думского министерства. Этим они ослабляют и затемняют революционное сознание масс, принижают размах агитации, уменьшают вероятность осуществления этой реформы и возможность ее использовать.

Надо усиливать революционную агитацию в массах, бросать шире, развивать яснее наши полные, неурезанные лозунги, – этим мы приблизим, на хороший конец, полную победу революции, а на худой конец, вырвем какие-нибудь половинчатые уступки (вроде думского министерства, всеобщего, но не прямого, избирательного права и т. п.) и обеспечим себе возможность превратить их в орудие революции. Реформы – побочный продукт классовой борьбы революционного пролетариата. Делать «своим» делом получение побочного продукта, значит впадать в либерально-буржуазный реформизм.

Последний пункт резолюции:

«V. Рассматривая деятельность в Думе, как одну из форм классовой борьбы, с.-д. фракция в Думе сохраняет полную самостоятельность, входя в каждом отдельном случае в соглашения для агрессивных действий с теми партиями и группами, задачи которых в данный момент совпадают с задачами пролетариата, для оборонительных действий, направленных к охране самого народного представительства и его права – с теми партиями, которые заинтересованы в борьбе со старым режимом за торжество политической свободы».

Насколько хороша тут первая часть (до слова «входя»), настолько же плоха и прямо несуразна вторая.

Что это за смешное различие «агрессивных» и «оборонительных» действий? Не вспомнили ли наши меньшевики язык «Русских Ведомостей» {65}90-х годов прошлого века, когда либералы доказывали, что либерализм в России «охраняет», а реакция – «агрессивна»? Подумайте только: марксисты вместо «старых» делений политических действий на революционные и реформистские, на революционные и контрреволюционные, на парламентские и на внепарламентские – преподносят нам новую классификацию: «оборонительные» действия «охраняют» данное; «агрессивные» идут дальше! Побойтесь бога, товарищи меньшевики! До какой степени надо было потерять всякое чутье революционной классовой борьбы, чтобы не заметить пошлого привкуса в этом различении «оборонительного» и «агрессивного»!