Николай Костомаров - Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей

15 января все новгородцы были приведены к присяге на полное повиновение великому князю. В тот же день снят был вечевой колокол и отвезен в московский стан.

Несмотря на обещание никого не выводить с Новгородской земли, великий князь в феврале того же года приказал схватить, заковать и отправить в Москву несколько лиц, стоявших еще прежде во главе патриотического движения. В их числе была Марфа Борецкая с внуком, сыном уже умершего тогда в заточении в Муроме Федора. Имущество опальных досталось великому князю – было «отписано на государя», как тогда начали выражаться.

Великий князь назначил в Новгороде четырех наместников и уехал в Москву. Современники говорят, что по его приказанию отправилось туда триста возов с добычей, награбленной у новгородцев. Повезли в Москву и вечевой колокол Великого Новгорода; и «вознесли его на колокольницу, – говорит летописец, – с прочими колоколы звонити».

Москва, расширяя пределы своей волости, со времен Ивана Калиты еще не приобретала такой важной добычи: все огромное пространство севера нынешней Европейской России, от Финского залива до Белого моря, теперь принадлежало ее государю. Но этот успех навлек на нее бурю. Казимир пропустил удобное время, не помог Новгороду тогда, когда бы еще мог овладеть им и тем поставить преграду распространявшемуся могуществу Москвы; теперь, казалось, он испугался этого могущества и думал исправить испорченное дело. Он отправил посла к хану Золотой Орды возбуждать его на Москву, обещал действовать с ним заодно со своими литовскими и польскими силами. В то же время он стал ласкать и обнадеживать новгородцев. Естественно, в Новгороде после покорения должна была оставаться партия, готовая на всякие действия ради восстановления павшего здания. Составился заговор.

Землетрясение в Москве. Миниатюра из Лицевого свода.

Иван Васильевич узнал вовремя об опасности и поспешил в Новгород осенью 1479 года. Он утаивал свое настоящее намерение и пустил слух, будто идет на немцев, нападавших тогда на Псков; даже его сын не знал истинной цели этого похода. Между тем новгородцы, понадеявшись на помощь Казимира, прогнали великокняжеских наместников, возобновили вечевой порядок, избрали посадника и тысяцкого.

Великий князь подошел к городу со своим иноземным мастером Аристотелем, который поставил напротив Новгорода пушки; его пушкари стреляли метко. Тем временем великокняжеская рать захватила посады, и Новгород оказался в осаде. Поднялась в Новгороде безладица; многие сообразили, что нет надежды на защиту, и поспешили заранее в стан великого князя с поклоном. Наконец патриоты, будучи не в силах обороняться, послали к великому князю просить «опаса», то есть грамоты на свободный проезд послов для переговоров. Но времена переговоров с Москвой уже минули для Новгорода.

«Я вам опас, – сказал великий князь, – я опас невинным; я государь вам, отворяйте ворота, войду – никого невинного не оскорблю».

Новгород открыл ворота; архиепископ вышел с крестом; новый посадник, новый тысяцкий, старосты от пяти концов Новгорода, бояре, множество народа – все пали на землю и молили о прощении. Иван пошел в храм Св. Софии, молился, потом разместился в доме новоизбранного посадника Ефрема Медведева.

А. М. Васнецов. Московский Кремль при Иване Калите.

Доносчики представили Ивану Васильевичу список главных заговорщиков. По этому списку он приказал схватить пятьдесят человек и пытать. Они под пытками показали, что владыка с ними был в соумышлении; владыку схватили 19 января 1480 года и без церковного суда отвезли в Москву, где заточили в Чудовом монастыре. «Познаваю, – написал он, – убожество моего ума и великое смятение моего неразумения». Архиепископская казна досталась государю. Обвиненные наговорили на других, и таким образом схвачены были еще сто человек; их пытали, а потом всех казнили. Имение казненных отписано было на государя.

Колокольня Ивана Великого и звонница.

Вслед за тем более тысячи семей купеческих и детей боярских было выслано и поселено в Переяславле, Владимире, Юрьеве, Муроме, Ростове, Костроме, Нижнем Новгороде. Через несколько дней после того московское войско погнало более семи тысяч семей из Новгорода на Московскую землю.

Расправившись с Новгородом, Иван поспешил в Москву; приходили вести, что на него двигается хан Золотой Орды.

Литовский великий князь и польский король Казимир побуждал Ахмата против московского государя, обещая ему большую помощь, да вдобавок московский государь поссорился со своими братьями; для Ахмата представлялись надежды на успех; но многое изменилось, когда Ахмат собрался в поход; Менгли-Гирей прогнал Зенибека и снова овладел крымским престолом; московский государь помирился с братьями, дав им обещание сделать прибавку к тем наследственным уделам, которыми они уже владели; наконец, когда хан Золотой Орды шел из волжских стран степью к берегам Оки, Иван Васильевич отправил вниз по Волге на судах рать под начальством звенигородского воеводы Василия Ноздреватого и крымского царевича Нордоулата, брата Менгли-Гирея, чтобы потревожить Сарай, оставшийся без обороны.

Икона «Видение хутырского пономаря Тарасия». Предсказание о бедах Новгорода.

В то время, когда великий князь и его советники были одержимы страхом перед татарскими силами, сами татары боялись русских. Ахмат решился предпринять свой поход потому, что надеялся на помощь Казимира; но Казимир не приходил, наступали морозы: татары, по выражению современников, были и босы, и ободраны. Челобитье великого князя сначала ободрило Ахмата, но когда после того московский князь не исполнил его требования, Ахмат понял дело так, что русские не боятся его, а между тем посланный вниз по Волге отряд под начальством Ноздреватого и Нордоулата напал на Сарай, разграбил его, и до Ахмата, быть может, дошли об этом слухи. Ахмат, повернув назад, шел по Литовской земле и с досады разорял ее за то, что Казимир не помог ему вовремя.

Иван Васильевич с торжеством вернулся в Москву. Москвичи радовались, но говорили: «Не человек спас нас, не оружием избавили мы Русскую землю, а Бог и Пречистая Богородица». Тогда вернулась и Софья с Белоозера со своей свитой. «Воздай им, Господи, по делам их и по лукавству их», – говорит по этому поводу летописец.