Анна Старинова - Наша союзница – ночь

– Но по ней же ездят! – сказал Рудольфо, показывая на следы недавно прошедших автомашин.

– Кто ездит, а кто оставляет машину и идет пешком. Дня три назад один «фиат» фашисты подбили, и только в темноте удалось его вытащить. Будь в монастыре прожекторы, они и ночью не давали бы проезда, – начал рассказывать словоохотливый регулировщик.

– Поедем на машине! – предложил Доминго.

– Поедем! – согласились Рудольфо и Састре.

– Ну, Пепе, теперь вся надежда на тебя. Разгоняй машину и стрелой через опасный участок, – сказал Доминго.

– Хорошо! – спокойно ответил Пепе.

Быстро набирая скорость, он на своем «форде» въехал на опасный участок дороги. Мятежники молчали. Нас отделяли от стен монастыря около полутора километров открытого пространства. Когда проехали уже больше половины, я с ужасом увидела бурунчики пыли впереди на обочине. Заметил их и Пепе, но продолжал гнать машину, прижимаясь к противоположной обочине.

Когда остался позади опасный участок, Пепе остановился, вытер пот со лба и устало сказал:

– Пронесло!

Комбат, подтянутый пожилой капитан, уже знал о цели приезда Доминго и Рудольфо и встретил нас очень радушно.

– Надоело мне это осиное гнездо! Ничего со своим батальоном сделать не могу. Стоит зараза на горе, и близко не подойдешь, а ночью еще устраивают вылазки, за овцами охотятся, – жаловался комбат.

– За чем? – переспросил Рудольфо.

– Да за овцами, у них с продуктами туго.

– Так, так, – ответил Рудольфо, что-то соображая.

– А поближе подойти и посмотреть это логово? – спросил он.

– Можно, но и передовой наблюдательный пункт удален почти на целый километр.

До него мы добирались минут двадцать, где по траншее, где пригибаясь за грядой камней.

В бинокль монастырь казался совсем близким. В стенах были видны следы попаданий снарядов, заделанные обвалы от авиабомб, амбразуры. На солнце блестели позолоченные кресты.

– Осиное гнездо, а выкурить не можем! Нечем! Подтянуть бы заряд динамита да взорвать, – перевела я слова комбата, когда закончился осмотр монастыря.

– К сожалению, этот вариант очень сложен, – заметил Рудольфо, и Доминго с ним согласился.

– Значит, ваши минеры тоже бессильны? – с горечью и явным разочарованием просил комбат.

– Почему бессильны? Дайте немного подумать, – ответил Рудольфо.

Мы молча возвратились на командный пункт и стали собираться в дорогу.

– Придется подождать до обеда. В монастыре уже ждут вашу машину. У этих гадов тоже есть приличные стрелки, но во время обеда они стрелять не будут, так как заняты трапезой, – заметил комбат.

– До обеда еще далеко, проскочим, да и как не проскочить. Смотрите! Пепе уже перекрасил машину под цвет дороги, – сказал Рудольфо, показывая на «форд». А довольный Пепе все еще продолжал подкрашивать его.

– Замечательно! – восхищался комбат.

– Очень хорошо, – сказал Састре, как будто он тоже участвовал в этом деле.

Мы распрощались, и Пепе повел машину по опасному участку. Казалось, что вот-вот «резанут» из монастыря. Об этом, видимо, думал и Пепе. Он увеличил скорость и, наконец, дал полный газ. Монастырь молчал.

На контрольном пункте нас остановил регулировщик и удивленно сказал:

– Простите! Не узнал! Откуда, думаю, появилась такая машина?

Састре, Пепе и Доминго улыбались. Рудольфо хоть и не понимал, о чем говорил регулировщик, но за компанию тоже улыбался.

Через несколько дней на командный пункт батальона, осаждающего монастырь, собрался выехать Кольман. Он попросил меня поехать с ним. И я согласилась.

В отличие от маленького спокойного Пепе, водитель Кольмана Эмилио обладал юмором и любил пошутить. Он уже не раз проезжал по опасному участку дороги перед монастырем и смеялся, узнав, как Пепе разукрасил свою машину перед выездом с КП.

– Наша и без того разукрашена так, что ее трудно заметить издали. Монастырь большой, а машина маленькая, она кажется дальше, – говорил Эмилио.

На контрольном пункте нас остановили, но регулировщик встретил водителя как старого приятеля:

– Счастливо, Эмилио, доехать!

– Вашими молитвами, – ответил тот.

В отличие от Пепе, Эмилио выехал на опасный участок действительно стрелой. Уже благополучно миновали половину трудного пути, как вдруг впереди по дороге точно пробежали какие-то зверьки, поднимая пыль. Эмилио резко затормозил машину, чуть не съехал в канаву, потом рванул вперед. Больше перед нами на дороге столбиков пыли не было видно.

– Из пулемета обстреляли, – заметил Кольман.

Но Эмилио, уже сбавляя скорость, подъезжал к командному пункту.

– Сеньор полковник! – обратился капитан к Кольману. – Ну сами вы ездите, я понимаю, вам нужно, но зачем вы заставляете рисковать сеньориту?

Я не стала переводить слов комбата и ответила ему сама.

– Ничего страшного нет. Ведь далеко! – повторила я слышанные мною рассуждения Эмилио.

– Да, далеко! Но пули летят еще дальше, – ответил капитан.

Кольман беседовал с комбатом, я переводила. Комбат жаловался на усталость людей, которым уже осточертела эта крепость. Затем Кольман вручил комбату таблицу сигналов связи с республиканской авиацией и схему дислокации батальона.

Капитан не сразу все понял, и мне пришлось долго переводить объяснения полковника Кольмана. Вильгельм Иванович с помощью комбата изучал расположение подразделений батальона, окружавших монастырь, уточнял данные о составе и поведении мятежного гарнизона. Он говорил о резервах, о маскировке, дисциплине, о систематическом огневом и другом воздействии на вражеский гарнизон, постоянной боевой готовности, об окопах и заграждениях. Для меня было много непонятных слов и выражений из военной терминологии, вроде «эшелонирование подразделений батальона». Переводить беседу Кольмана с комбатом было трудно и несравнимо сложнее, чем все переговоры и беседы Рудольфо.

Ждали Переса Саласа, но позвонили, что он не приедет. Кольман вместе с комбатом, одним офицером и двумя солдатами решили на месте уточнить расположение некоторых подразделений. Кольман сменил гражданские брюки, мне принесли военную форму, и я переоделась.

– Посмотритесь в зеркало, – посоветовал Вильгельм Иванович. – Чем не солдат республиканской армии?

Действительно, форма мне шла, только брюки были коротковаты.

Пробирались по тропе пригнувшись, а метров двадцать пришлось ползти по-пластунски.

– Невыгодно здесь держать взвод, лучше его выдвинуть вперед метров на 50 и метров на 100 севернее, – посоветовал Кольман, и комбат согласился.

– Оставленные позиции можно использовать для введения противника в заблуждение, – сказал Вильгельм Иванович.

– Да почему вам для этой цели не использовать макеты? – спросил он.