Иван Тюленев - Крах операции «Эдельвейс»

Упорное сопротивление врагу оказали 295-я стрелковая дивизия полковника Н. Г. Сафаряна и 392-я стрелковая дивизия полковника Г. И. Купарадзе, но и они вынуждены были отступить. Противнику удалось за день вклиниться в нашу оборону на глубину 7–8 километров.

26 октября на этом же направлении немецко-фашистские войска возобновили наступление. Самолеты с черной свастикой на стабилизаторах несколько раз бомбили Нальчик, пригородный аэродром, где базировался 446-й смешанный авиаполк.

К исходу дня в штаб Закфронта поступило сообщение о том, что танковые части, мотопехота гитлеровцев при поддержке авиации 28 октября заняли Нальчик…

Несколько раз наш гвардейский полк бросался в контратаку, но на выручку пехоте врага приходили танки 13 и 23-й немецких дивизий. В бой вступили основные силы противника, сосредоточенные на Майском плацдарме.

С трудом связываюсь по телефону со штабом Северной группы войск и прошу дать реальную оценку создавшемуся положению.

— По-видимому, это частная операция противника по ликвидации 37-й армии, которая обороняла подступы к Нальчику, — ответили мне.

Вечером командованию группы наконец стало ясно, что неожиданный удар с запада — начало широкой наступательной операции по захвату Орджоникидзе. Прорвав оборону 626-го стрелкового полка, вражеские танковые колонны продвинулись на отдельных участках более чем на 20 километров. Командование 37-й армии не ожидало такого оборота дела. Войска лишились управления и начали отходить разрозненными группами к предгорьям Главного Кавказского хребта.

Командование немецкой группы армий «А», сообщая об успехах своих войск, отмечало: «В районе 1-й танковой армии наступление на Нальчик, по-видимому, застало противника врасплох. Танковые дивизии уже в первый день продвинулись до Псыгансу, некоторые их части повернули на север и создали предпосылки для окружения приблизительно четырех дивизий противника. Уничтожение этой группировки должно закончиться в несколько дней. Противник оттеснен в горы. Представляется, что продвижение танковыми силами в южном, а затем в восточном направлении на Орджоникидзе откроет широкие перспективы…» [30] Архив МО СССР, ф. 6598, оп. 725167, д. 174, л. 170.

В это время я находился, в районе Туапсе, в Черноморской группе войск. Здесь тоже было нелегко. Вместе с работниками штаба Закфронта срочно принимаем решение: в Северную группу войск направить 155-ю стрелковую дивизию из 58-й армии. Кроме того, в район прорыва подтянуть 10-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора П. Е. Ловягина.

А. А. Гречко в своей книге «Битва за Кавказ» пишет: «10-й стрелковый корпус в составе 59 и 164-й стрелковых бригад, усиленный тремя артиллерийскими дивизионами и двумя истребительно-противотанковыми артиллерийскими полками, должен был в ночь на 27 октября занять оборону по восточному берегу реки Урух, от реки Терек до селения Чикола. Корпусу подчинялась и 275-я стрелковая дивизия, которая оборонялась на правом фланге, в районе Змейской.

Кроме того, командующий фронтом приказал 11-му гвардейскому стрелковому корпусу, которым командовал генерал-майор И. П. Рослый, занять оборону по внешнему обводу Орджоникидзевского оборонительного района. 3-й стрелковый корпус полковника Г. Н. Перекрестова сменялся частями 317-й стрелковой дивизии и сосредоточивался в районе Заманкула, что в 10 километрах восточнее Эльхотово.

Между тем противник продолжал наступление, отбрасывая 37-ю армию к предгорьям Главного Кавказского хребта. Между частями 37-й армии образовался разрыв, участок от Уруха до Чиколы оказался совершенно открытым. Создалась непосредственная угроза прорыва немецко-фашистских войск к Орджоникидзе.

29 и 30 октября противник произвел перегруппировку 13 и 23-й танковых дивизий к западному берегу реки Урух для наступления на Орджоникидзе. 31 октября танковые дивизии врага нанесли удар в районе Чиколы и вышли в тыл 10-у стрелковому корпусу. Штаб стрелкового корпуса был смят танками противника». [31] Гречко А. А. Битва за Кавказ, стр. 178.

Участники боев на территории Северной Осетин у обелиска Славы в селении Эльхотово.

С рубежа Старый Урух — Хазнидон вражеские дивизии круто повернули на юго-восток, пытаясь прорваться через Чиколу, населенные пункты Дигории.

1 ноября немцы заняли город Алагир; переправились через реку Ардон, отбросив к селению Нарт нашу 319-ю стрелковую дивизию.

В этот же день сильной бомбардировке подвергся город Орджоникидзе. Во время бомбежки в районе восточной окраины города погибли начальник штаба Закавказского фронта генерал-лейтенант П. И. Бодин, член Военного совета фронта А. Н. Саджая…

2 ноября специальным военным самолетом из Туапсе я прибыл в расположение Северной группы войск в Орджоникидзе.

В столице Северной Осетии мне приходилось бывать и до этого. Я хорошо помнил тенистый липовый сквер на Пролетарском проспекте, великолепный парк, аллеи которого сбегают к Тереку, красивую панораму гор, чистые, уютные улицы старого Владикавказа, музеи, институты, веселый перезвон трамваев…

В те дни Орджоникидзе я не узнал. Он стал фронтовым городом. Его улицы превратились в крепкие узлы сопротивления, ощетинились противотанковыми ежами. На углу Тифлисской, у Кировского моста сооружены железобетонные доты и дзоты. На перекрестках патрули с нарукавными повязками проверяли документы.

Мощная бомбардировка с воздуха превратила некоторые жилые дома, школы, общественные здания в груды развалин. У подъездов больших домов на улице Маркуса, в Музейном переулке надписи: «Вход в бомбоубежище».

На передовую линию, которая приблизилась к западной окраине Орджоникидзе, в спешном порядке направлялись все новые и новые войска. На городских магистралях, у предприятий отряды истребительных батальонов и народных ополченцев занимали исходные позиции.

Положение было тревожное. Нужно было принимать чрезвычайные меры.

Знакомство с обстановкой в Орджоникидзе началось с осмотра командного пункта Комитета обороны города. Старинный особняк на бывшей Стрелковой улице отвечал всем требованиям военного времени: круговой обзор, сооружения из железобетона.

Вокруг пункта — сад, обнесенный толстым каменным забором. Из здания в различные концы города вели подземные ходы сообщения.

Стоило лишь подняться на НП, поднести к глазам мощный полевой бинокль, как перед глазами вставала западная окраина города Орджоникидзе, затянутая дымом пожара. Сквозь белесую пелену можно было разглядеть лесистые горы, ленту старой Алагирской дороги, яркие вспышки артиллерийской канонады.