Николай Лебедев - Октябрьский детектив. К 100-летию революции

Впоследствии Брусилов с горечью напишет:

« Никаких стратегических результатов эта операция не дала, да и дать не могла, ибо решение военного совета 1 апреля ни в какой мере выполнено не было. Западный фронт главного удара так и не нанес, а Северный фронт имел своим девизом знакомое нам с японской войны “терпение, терпение и терпение”. Ставка, по моему убеждению, ни в какой мере не выполнила своего назначения управлять всей русской вооруженной силой. Грандиозная победоносная операция, которая могла осуществиться при надлежащем образе действий нашего верховного главнокомандования в 1916 году, была непростительно упущена» [21] Брусилов А. А. Мои воспоминания. — М.: Воениздат, 1983. С. 215, 214. .

Были ли у него основания так написать? Да, были. В результате Брусиловского прорыва Юго-Западный фронт нанес тяжелейшее поражение австро-венгерской армии, фронт при этом продвинулся на небывалые для того времени расстояния, от 80 до 120 км вглубь территории противника, с занятием почти всей Волыни, почти всей Буковины и части Галиции. Австро— Венгрия и Германия потеряли более 1,5 миллионов человек. Только пленными более 500 тысяч. Для отражения русского наступления Австрии и Германии пришлось перебросить с Западного, Итальянского и Салоникского фронтов 31 пехотную и 3 кавалерийские дивизии (более 400 тыс. штыков и сабель), что облегчило положение союзников в сражениях под Верденом и на Сомме, а также спасло итальянскую армию от разгрома. Под влиянием русской победы Румыния приняла решение о вступлении в войну на стороне Антанты.

Но вот главная стратегическая задача, которую поставил себе Брусилов, — взятие Вены и вывод из войны Австро-Венгрии — оказалась неосуществленной. Уж очень много недоброжелателей такого развития событий были причастны к принятию решений по ведению войны. Здесь была значительная часть высшего генералитета Российской Империи, так называемые «манжурцы», горе-герои Русско-японской войны, посчитавшие Брусилова выскочкой, озабоченным лишь одним — отодвинуть их, «заслуженных», с занимаемых ими постов. «Манжурцев» поддерживал двор, мол, Брусилов даже академии не кончал. А вот либеральная «оппозиция» была просто в ужасе. Ведь он своими действиями укреплял царское самодержавие. Значит, он опаснее немцев.

Но за всеми этими фигурами маячили англосаксы. С их точки зрения, что же получается? Да, Брусилов своим наступлением облегчил положение западных союзников на фронтах, но это же входит в прямую «обязанность» лапотной России перед «мировой цивилизацией». К тому же британские планы не предусматривали русских в качестве победителей в войне. Ибо сначала дай им возможность взять Вену, а затем отдай им обещанные ранее Константинополь и черноморские проливы.

И в такой момент на свежие моральные раны брусиловских генералов, кстати, цвет будущей контрреволюции — Каледина, Крымова, Деникина, Сахарова и прочих, — Милюков сыпет горсть соли своим знаменитым вопросом:

«Что это — глупость или измена?»

Рис. 3. В окопах первой Мировой войны. Лейб-гвардии Финляндский полк и его командир барон Югенсбург.

Это было время, когда в штабы и на командные пункты фронтов, армий, корпусов и дивизий зачастили представители «патриотически озабоченной либеральной общественности» с целью просветить окопное «товарищество» в вопросах прогресса и либерально-демократических ценностей. Ну и конечно, они громогласно называли главных виновников всех бед России в соответствии с известными милюковскими высказываниями, которые оказались впоследствии наглой клеветой:

«В результате в заявлении 28 председателей губернских управ, собравшихся в Москве 29 октября этого года, вы имеете следующие указания: “мучительное, страшное подозрение, зловещие слухи о предательстве и измене, о темных силах, борющихся в пользу Германии и стремящихся путем разрушения народного единства и сеяния розни подготовить почву для позорного мира, перешли ныне в ясное сознание, что вражеская рука тайно влияет на направление хода наших государственных дел”».

«Особенно интересна была передовая статья в “Нейе Фрейе Пресс” от 25 июня. Вот что говорится в этой статье: “Как бы ни обрусел старик Штюрмер, все же довольно странно, что иностранной политикой в войне, которая вышла из панславистских идей, будет руководить немец. Министр-президент Штюрмер свободен от заблуждений, приведших к войне. Он не обещал, что без Константинополя и проливов он никогда не заключит мир. В лице Штюрмера приобретено орудие, которое можно употреблять по желанию. Благодаря политике ослабления Думы Штюрмер стал человеком, который удовлетворяет тайные желания правых, вовсе не желающих союза с Англией”».

«Это та придворная партия, победою которой, по словам “Нейе Фрейе Прессе”, было назначение Штюрмера: “Победа придворной партии, которая группируется вокруг молодой Царицы”». [22] Речь П. Н. Милюкова на заседании Государственной думы 1 ноября 1916 г. Выдержки. http://klio.webservis.ru/doc00/06.htm

Однако о будущем России думали и в других частях российского офицерского корпуса и его генералитета. В частности, в Оперативном управлении главного управления Генштаба в, среде тех, кто имел дела с разведкой и контрразведкой. Это, прежде всего, генералы Николай Михайлович Потапов, Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, Александр Александрович Самойло.

К ним же примыкал и упоминаемый ранее глава Главного Артиллерийского Управления Генштаба генерал Маниковский. Тот самый, который в 1916 году представил царю знаменитую докладную записку с планом реформирования оборонной промышленности России, которая получила впоследствии известность как «план мобилизационной экономики».

Согласно этому плану сильные государственные предприятия должны господствовать в промышленности страны в период войны, а в мирное время — служить регулятором цен и быть авангардом технического прогресса [23] Докладная генерала Маниковского № 165392, ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 549. Л. 329–340. . В своей записке генерал особо подчеркивает необходимость того, что мы называем сейчас импортозамещением на базе массового строительства казенных заводов, то есть на базе индустриализации страны. И все это под контролем государства и за его счет:

«Ныне перед нами встает иная задача, важности необыкновенной: хоть теперь стать на правильный путь, т. е. во что бы то ни стало избавиться по части боевого снабжения от иноземной зависимости и добиться того, чтобы наша армия все необходимое для себя получала бы у себя дома, внутри России».