Клод Дюфрен - Великие любовники

Наивный Бальзак! Неосторожный Бальзак! Эта девица, одновременно с изготовлением коврика, готовила для него паутину лжи, такую же яркую, как и коврик. Она представилась девушкой, а на деле была вдовой нотариуса по фамилии Гужон, и у нее был ребенок. Она написала в письмах, что была аристократкой, разумно решив: «графиня де Валет» звучит намного представительнее, чем «вдова Гужон». Кроме того, после смерти мужа она вела очень свободный образ жизни, коллекционируя любовников. Единственным достоинством ее было то, что у мужа хватило ума оставить ей в наследство кругленькую сумму. Это позволило Бальзаку занять у нее десять тысяч франков, которые она потом никогда не увидела. Но тут женщина проговорилась, и Оноре открылась вся правда. Лжеграфиня начала путано оправдываться, и Бальзака это удовлетворило. Да и мог ли притворяться оскорбленным человек, который так часто лгал женщинам? В конце концов Элен была красива и доступна, к тому же не заставляла себя долго упрашивать, когда ему нужны были ее тело или деньги. Но когда она набралась наглости потребовать вернуть деньги, Бальзак решил, что дела с ней иметь не стоило!

Продолжая вести бурную любовную жизнь, писатель не забывал о своей литературной деятельности. В 1839 году он стал президентом только что созданного Общества литераторов, но все же главным делом карьеры писателя стало начало написания «Человеческой комедии», обеспечившей ему вечную славу. В этом труде Бальзак решил охватить все вопросы, которые появлялись в жизни мужчин: тема любви изучена с такой тщательностью, что она оправдала анализ, сделанный Андре Моруа: «Бальзак говорит о любви то с точки зрения музыканта, то с точки зрения физиолога». Помимо того что «Человеческая комедия» стала одним из монументальных произведений французской литературы, контракт, который Бальзак подписал с группой издателей, принес ему пятнадцать тысяч франков и дал возможность немного успокоиться. Его кредиторы оставались столь же требовательными, и, чтобы скрыться от них, он снова сменил место жительства. В деревне Пасси на Нижней улице [146]он снял дом, где было два выхода. Теперь, в случае прихода нежданных и нежелательных гостей, человек мог незаметно скрыться. Кроме того, дом был снят не на его имя, а на имя мадам Луизы Брюньоль, нанятой в качестве домоправительницы. Эта мадам Брюньоль, которую Бальзак называл де Брюньоль – все та же мания к аристократическим предлогам, – оказалась впоследствии очень полезной: помимо выполнения своих основных обязанностей, она вела переговоры по его контрактам с издателями и владельцами газет, выставляла поставщиков, не платя им, а главное, обладала даром отделываться от кредиторов. Но поскольку и этого было мало, в периоды, когда у него не было любовниц, писатель находил некоторое удовлетворение с этой тридцатисемилетней девой с аппетитными формами.

Затеяв огромное дело с написанием «Человеческой комедии», 5 января 1842 года Бальзак получил известие, которое его потрясло: граф Ганский несколько недель тому назад скончался. Эвелина теперь была свободна. Его сразу же вновь охватил эпистолярный зуд, свойственный его первым письмам. Влюбленный пыл достиг небывалых высот. Он уже представлял себе, что скоро они поженятся, и попросил польку поскорее приехать к нему. Он горел нетерпением наверстать упущенное за годы ожидания. Ответ Эвелины произвел на него действие холодного душа. Она, казалось, вовсе не спешила выходить за него замуж. Объяснений этому можно найти множество: прежде всего, прошло довольно много времени, и десять долгих лет остудили любовный пыл польки. Сплетни из Парижа от ее тетки Ржевульской вызывали еще большее недоверие к этому французу, непостоянному, как и все его соотечественники. К этому добавилась и причина материального характера: вступление в наследство после смерти мужа натолкнулось на препятствия, которые могли стать еще большими в случае ее брака с иностранцем. Чтобы решить все свои проблемы, Эвелина решила поехать в Санкт-Петербург и попросить помощи у царя Николая I. Бальзак одобрил этот план. Он и сам готов был, если это могло устранить препятствия, принять российское подданство. Почувствовав ее сдержанность, он только сильнее полюбил ее. Но это отнюдь не мешало ему продолжать вести в Париже светскую жизнь, которая лишь отдаленно напоминала ту, что он рисовал в своих письмах обожаемой женщине. Бальзак забросал ее горячими посланиями, понимая, что они были единственным козырем в его игре. Но письма эти, сколь пламенными они ни были, не могли заменить его личного присутствия, и посему он решил встретиться с госпожой Ганской в Санкт-Петербурге.

Чтобы поскорее закончить написание очередной книги – это был роман «Утраченные иллюзии», – гонорар за которую мог бы пойти на оплату поездки, он переехал в Ланьи, поселился в здании типографии, где печаталось его произведение. Так он мог сразу же передавать наборщикам написанные им страницы. В цехе он устроил подвесную кровать, спал только урывками и постоянно требовал бодрящего кофе, что еще больше подорвало его здоровье. Наконец, 17 июля 1843 года он оказался в Санкт-Петербурге рядом с Эвелиной. Они не виделись семь лет!

Чудо новой встречи: очарование Оноре снова произвело изумительное действие. Эвелина была счастлива, годы разлуки были забыты. Кроме того, молодая женщина была польщена тем приемом, который ждал писателя в высшем российском обществе. Популярность Бальзака быстро охватила всю Европу, и теперь Эвелина снова начала подумывать о замужестве. Была еще одна причина сближения любовников: чувственная полька долгое время была лишена плотских удовольствий и теперь снова испытала со своим партнером радости, которые очень ценила. И наконец, ее дочь Анна прониклась к писателю восхищением и любовью.

Поэтому, когда Бальзак покидал Санкт-Петербург, отношения влюбленной парочки снова наладились. Его письма свидетельствовали одновременно и о любви и о желании, которые возродило в нем путешествие в Россию: «Вы – маяк, счастливая звезда, вы – удовольствие… Будьте покойны: моя верность вам остается абсолютной. Что касается “бенгальца”, то он показательно умен. Птички тоже умеют быть признательными… Стоило только начать писать это письмо, как “бенгалец” проснулся, и меня волнуют воспоминания о прошлом…» Даже если «бенгалец» и не был таким умным, как он в этом уверяет, навязчивая мысль о браке все больше и больше преследовала писателя. Со своей стороны, и Эвелина, приведя в некоторый порядок свои финансовые дела, вдруг решила развеяться. Не имея возможности выправить паспорт во Францию, которую русские власти считали «революционной страной», госпожа Ганская с дочерью отправились в Дрезден, где их принял граф Георгий Мнишек, молодой польский дворянин, попросивший руки Анны. Бальзак тоже сгорал от нетерпения снова увидеться с Эвелиной. Хотя ему перевалило уже за сорок пять, он продолжал оставаться все тем же подростком, любящим удовольствия и любовь, каким был в период ухаживаний за Лорой де Берни…