Борис Мандель - Загадки, тайны, память, восхищенье…

Тогда точно ни одна женщина не шла со своей болезнью к врачу, не советовалась с ним, не доверяла ему своих секретов. Ведьма знала все секреты и была для женщин единственным врачом! Что касается медицины ведьм, то наверняка можно сказать, что в своей практике они широко использовали растения, известные нынче, да и не известные совсем, забытые, загадочные, исчезнувшие… Помните рукопись Войнича, таинственную книгу, нерасшифрованную до сего времени?

Питавший большую склонность к преувеличениям, Парацельс уверял, будто он основательно изучил еще и все алхимические знания.

В 1526 году, явившись в Цюрих, этот экстравагантный целитель изумил горожан не только своей рваной и грязной одеждой, непристойностями и пьянством, но и пространными рассуждениями о магии, ну и, конечно, своим врачебным искусством!

А далее – Базель! Как-то вот все же, борясь с болезнями, Парацельс настолько себя проявил, что был назначен на должность городского врача! А профессорский пост в университете? К сожалению, ни диплома, ни ученой степени у Парацельса нет, однако протекция муниципалитета помогла, да еще как! Профессор Парацельс! Да еще читает лекции не по латыни! На великом и понятном немецком. Да еще и не всегда твердым языком… Не отличался трезвостью, что греха таить. Отсюда и прозвища: в Германии – Какофраст, во Франции – Лютер. Но… « Я выше Лютера, он был только богословом, а я знаю медицину, философию, астрономию, алхимию. Лютер не достоин развязывать завязок моих башмаков » – это слова Парацельса.

Наш герой, выдающийся ученый, становится и одним из первых ятрохимиков – он пользуется химией (алхимией?) в своей врачебной деятельности. Наш А. И. Герцен даже назвал его «первым профессором химии от сотворения мира». Парацельс изучает терапевтическое действие различных химических элементов, соединений, пересматривает растительные медикаменты, применяет лекарства из растений в виде тинктур, экстрактов, эликсиров и пр. Создает даже учение «о знаках природы» – «сигна натурале» – природа, отметив знаками растения, сама указала человеку на некоторые из них: растения с листьями серцевидной формы – сердечное средство, если лист по форме напоминает почку, его следует использовать при болезнях почек. В лекарствоведении Парацельс развил новое представление о дозировке лекарств: « Все есть яд, и ничто не лишает ядовитости. Одна только доза делает яд незаметным ». Новаторство Парацельса проявилось и в создании одной из первых химических теорий функций организма: все болезни происходят от расстройства химических процессов, поэтому наибольшую пользу при лечении могут оказать только те лекарства, которые изготовлены химическим путем. Он впервые широко использовал для лечения химические элементы: сурьму, свинец, ртуть и золото. « Теория врача – это опыт. Никто не станет врачом без знаний и опыта », – утверждал Парацельс, отвергая учения древних (О, Гален и Гиппократ!) о четырех соках человеческого тела, считая, что процессы, происходящие в организме, являются процессами химическими. « Вы, изучавшие Гиппократа, Галена, Авиценну, воображаете, что знаете все, тогда как в сущности ничего не знаете; вы прописываете лекарства, но не знаете, как их приготовить! Одна химия может решить задачи физиологии, патологии, терапевтики; вне химии вы бродите в потемках. Вы, врачи всего мира, итальянцы, французы, греки, сарматы, арабы, евреи – все должны следовать за мной, а я не должен следовать за вами. Если вы не пристанете чистосердечно к моему знамени, то не стоите даже быть местом испражнения для собак ».

27 июня 1527 года перед Базельским университетом он сжег произведения Гиппократа, Галена и Авиценны…

А дальше? Путешествия или странствия. Бродя по Европе, Парацельс создает книгу «Большая хирургия». Кстати, за Парацельсом следует толпа учеников – компания очень разношерстная: цирюльники и банщики, беглые монахи и люди, преследуемые законом. Большинство из них присоединялись к Парацельсу, движимые желанием выведать тайну философского камня.

Кстати, есть легенда, что из Парацельс побывал в Польше, оттуда отправился в Москву. И это вполне может быть правдой – для него не существовало расстояний. « Знание не ограничено пределом нашей собственной страны , – писал он, – оно не станет бегать за нами. Те, кто остается дома, живут спокойнее и богаче, чем те, кто странствует. Но я не желаю ни спокойствия, ни богатства. Счастье лучше богатства, а счастлив тот, кто путешествует, не имея ничего, что требовало бы заботы ». Затем – Восток: покинув Москву, он якобы попадает в плен к татарам, доставлен к хану, который даровал мудрому пленнику жизнь. Более того, доверил Теофрасту сопровождать в Стамбул своего сына. А здесь-то адепты тайных наук открыли ему свое учение. Поговаривали, что в Турции в 1521 году он получил-таки философский камень под руководством некоего Соломона Трисмозина. Кое-кто из современников Парацельса утверждал, что его заносило и в Азию, и в Африку…

А вот когда ученики понимали, что Теофраст раскрывать своих секретов не собирается, пропадали без следа, не успев ничему научиться. Потом, впрочем, объявляли себя последователями, учениками, преемниками Парацельса и дурачили несчастных больных, пороча имя великого умельца.

После базельской истории Парацельс около полугода жил в Кольмаре, пытаясь прийти в себя. Здесь он возобновил практику и скоро снискал себе известность в городке и его окрестностях. Во второй половине 1528 года он, вдруг почувствовав себя одиноким, чего с ним никогда прежде не случалось, перебрался поближе к родственникам. В одной из комнат он устроил лабораторию и пропадал там целыми днями, никого туда не допуская. Легковерные бюргеры вообразили, что он делает золото, что он сказочно богат и что пребывание его здесь может обогатить жителей городка. Они принялись выведывать у родственников информацию о занятиях Теофраста. Но как только выяснили, что в лаборатории он занимается вовсе не изготовлением золота, а какими-то «бессмысленными» опытами, весь город тотчас объявил ему бойкот. В конце концов, от Теофраста отвернулись и родственники, и он был вынужден двинуться дальше по Швабии и Франконии. Всюду гонения, запреты, кривотолки! Но зато, наконец-то, издаются книги! Первыми были сразу две книги о лечении сифилиса. В них автор не занимался бесполезным морализаторством, не упрекал больных в разврате (подобно большинству медиков), а давал рекомендации, как облегчить страдания. Правда, в конце одной из книг Парацельс обозвал всех врачей «дубами пробковыми».