Николай Черушев - Вацетис — Главком Республики

Что касается Восточной Пруссии, то значение ее вывел из того обстоятельства, что германский флот, уступая англо-французскому, должен будет на Северном море вести оборонительные действия, но зато разовьет всю свою мощь в сторону Балтийского моря, господство на котором ему бесспорно обеспечено.

На этом докладе присутствовал сам начальник академии (генерал Д.Г. Щербачев. — Н.Ч.). Окончив доклад, я заметил на лице моих оппонентов недоумение. Как прежде, так и на этот раз профессор (М.Д. Бонч-Бруевич. — Н.Ч.) начал с жесточайшей критики и вел свою критику бестолково. Я хотел возражать, И я чувствовал, что если бы дело происходило в свободной от воинской дисциплины аудитории, я своего оппонента разгромил бы наголову. Кончилось тем, что этот профессор отказался оппонировать мне, заявив, что считает мой труд лишь удовлетворительным.

Другой оппонент отделался полусловом и воздержался от завязки спора со мной. Заявив, что считает мою работу неудовлетворительной. Но тут начальник академии вступился за меня и в своем разборе высказал много лестного по поводу моей работы. Результат — 8 баллов. Так что (все) клонилось к тому, что я в Генеральный штаб не попаду, так как за третью тему мне надо было получить 11,5 (балла). Но такой высокий балл редко кто получает, ибо третья тема очень сложная и трудная. В нее входит стратегия, тактика, статистика, военная администрация и железнодорожное дело. Я решил эту задачу разработать на балл душевного спокойствия, то есть на 7, но я ошибся, так как получил семь и три четвертых балла.

Третья тема представляла собой очень интересную работу. На докладе этой темы у меня вышел курьезный инцидент со всеми тремя оппонентами. Инцидент начался с оппонента по тактике. Замечания которого по поводу моей работы показались мне несправедливыми, а мои возражения оппонент счел неосновательными. Я перестал ему возражать. Он задал вопрос, почему я не возражаю ему. Я ответил, что согласен со всеми теми замечаниями, которые он сделает при дальнейшем разборе моего труда. За это я получил предупреждение от председательствующего.

С другими оппонентами у меня тоже вышло столкновение. Кончилось тем, что все три оппонента на меня рассердились и поставили мне за эту тему в общем семь и три четвертых (балла).

Разбирая инциденты с оппонентами на всех трех темах, я вижу теперь, что в большинстве случаев я был прав. Тогда я отстаивал свою самостоятельную точку зрения, которая являлась результатом добросовестного и упорного штудирования академического курса.

В конце концов в среднем за два курса академии и за дополнительный курс получилось у меня 9,4 (балла). Для причисления к Генеральному штабу требовалось в среднем 10 баллов. По этой причине я не был причислен к Генеральному штабу. В таком же положении очутились еще б человек. Однако конференция постановила считать меня окончившим дополнительный курс с отметкой «успешно».

Итак, 3 мая 1909 г. я достиг поставленной цели: окончил высшее учебное заведение, достиг того, к чему стремился в течение долгих восемнадцати лет…» {21} 21 Там же. С. 83–85. .

Следует отметить, что отголоски тех событий (споры с оппонентами при защите И.И. Вацетисом подготовленных им научных работ, особенно с М.Д. Бонч-Бруевичем) мы находим через много лет в мемуарах генерал-лейтенанта в отставке М.Д. Бонч-Бруевича. Рассказывая о своем назначении на должность начальника Полевого штаба Реввоенсовета республики, он пишет, что опасался попасть в подчинение к И.И. Вацетису. Правда, автор не упоминает об этой защите в Академии Генерального штаба, зато высказывает свое мнение о личности и способностях Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики — оно крайне субъективное: «Смущало меня и то, что Склянский (Э.М. Склянский — заместитель председателя Реввоенсовета Республики. — Н.Ч.) не мог точно сказать — начальником какого штаба я назначаюсь: штаба ли главнокомандующего или Полевого штаба Реввоенсовета Республики. В первом случае я оказывался в подчинении Вацетиса; во втором — моим начальником являлся председатель Реввоенсовета Республики или его заместитель.

Идти к Вацетису в подчинение я решительно не хотел. Я не ладил с ним ни будучи начальником штаба Ставки, ни сделавшись военным руководителем Высшего Военного Совета. К тому же я был значительно старше его по службе. В то время, когда я в чине полковника преподавал тактику в Академии Генерального штаба, поручик (штабс-капитан. — Н.Ч.) был только слушателем, и притом малоуспевающим. Позже, уже во время войны, мы соприкоснулись на Северном фронте, и разница в нашем положении оказалась еще более ощутимой: я, как начальник штаба фронта, пользовался правами командующего армией, Вацетис же командовал батальоном и в самом конце войны — одним из пехотных полков.

Мой служебный опыт настойчиво говорил мне, что на высших постах в армии, во избежание неизбежных в таких случаях трений, никогда не следует становиться под начало младшего, менее опытного по службе начальника» {22} 22 Бонч-Бруевич M Д. Вся власть Советам. М.: Воениздат, 1964. С. 335–336. .

Значительный интерес представляют те страницы воспоминаний И.И. Вацетиса, где описаны торжества по поводу выпуска из академии, встреча с императором российским и беседа с ним: «…5 мая (1909 г. — Н.Ч.) мы должны были представиться государю в Царском Селе по случаю окончания академии, а 6-го отправиться к месту назначения. Я получил назначение отправиться для отбытия лагерного сбора при штабе 45-й пехотной дивизии для ознакомления с обязанностями офицера Генерального штаба.

В Царском Селе нас выстроили в одну шеренгу в Малом дворце в огромном зале. Нас, не причисленных, было 7 человек и нас построили на левом фланге. Я стоял четвертым в этой группе. Ждали около двух часов.

Меня очень интересовал этот случай, так как я хотел увидеть вблизи человека, которому я тогда служил 18 лет и которого за это время ни разу не видел. А нас учили, что надо его любить, уважать. В каком же хозяйстве или предприятии хозяин никому не показывался?

Наконец, около 2 часов раздалась команда начальника академии:

— Смирно, равнение налево!

И в сопровождении военного министра Сухомлинова и начальника Генерального штаба Мышлаевского вышел Николай II. Среднего роста, исхудалый, цвет лица зеленовато-пепельный, небольшая бородка, волосы на пробор. Он был в форме стрелкового батальона своего имени.

Сначала я себя чувствовал в приподнятом настроении, прилив какого-то чувства напряженности. А потом это прошло и сменилось обыкновенным чувством апатии, как это уже бывало сотни раз при представлениях.

Он каждого подробно расспрашивал о службе, об успехах. Наконец подошел к нашей группе. На правом фланге группы стояли трое, о которых начальство хлопотало через тетушек, кумушек, кузин и военного министра о причислении к Генеральному штабу, хотя у них не хватало до 10 баллов по 0,2 или 0,3.