Илья Дубинский-Мухадзе - Нариманов

Налитые, обласканные солнцем янтарные гроздья на виноградной лозе уже венец усилий. Покуда саженец привьется, войдет в силу, одарит сладкими плодами, годы заботы, годы терпения…

Уже не мальчик, через все прошедший, многоопытный председатель Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР Нариман Наджаф оглы Нариманов на исходе девятьсот двадцать четвертого года отбирает для издания в Москве отдельной книгой свои наиболее значительные статьи, письма. Несколько самых первых страниц, помеченных римскими цифрами, отданы сжатой, почти протокольной биографии [9] Здесь и далее речь о биографии, открывающей книгу: Н. Нариманов. Статьи и письма. М., Центральное издательство народов СССР, 1925. автора. Биографии, с его слов написанной. Оттуда:

«Из первых сильных политических впечатлений, надолго приковавших к себе чуткий ум молодого Наримана, необходимо отметить убийство Александра II.

Вспоминая об этом событии, Нариманов всегда подчеркивает огромное внутреннее брожение, которое было вызвано в нем этим чрезвычайным для того времени известием об убийстве царя, неограниченного властелина, капризу коего было рабски послушно все население одной из величайших стран в мире».

Убийство Александра Второго — март 1881 года. Нариману одиннадцать лет. Он дома в Тифлисе. В Нагорном квартале, где волей-неволей вся жизнь на виду. Возможно, кто-то из взрослых слишком увлекся, нарушил обычай, запрещающий при детях вести деловые, тем более крамольные разговоры, — принялся рассуждать о казни самодержца в присутствии Наримана?

В учебной программе, в уставе семинарии, утвержденных в Петербурге, само собой, ничего нет от свободомыслия. В «штатах татарского отделения вероучителя Алиева закона и Омарова закона». Особый молла для мусульман-шиитов, особый для мусульман-суннитов.

В империи Российской — от Памира до Варшавы и Балтики, от Тихого океана до Черного моря 57 процентов населения национальные меньшинства. Преподаватели народных училищ в местностях, заселенных «инородцами», были, как правило, ревнителями державной политики. Оплотом ее наряду с духовенством. Естественно, семинаристов все годы содержали в строжайшем повиновении.

И тем не менее наиболее подготовленные, убежденные противники режима, религии выходят как раз из стен семинарии. Доброй славы общественные деятели, труженики-просветители, превосходные публицисты, драматурги, историки, музыканты. Из поколения Наримана Нариманова: Солтан Меджид Ганизаде, Габиббек Махмудбеков, Фирудинбек Кочарли, «учитель учителей» Сулейман Сани Ахундов. Сам «Молла Насреддин» [10] Остросатирический журнал «Молла Насреддин» начал выходить в Тифлисе в апреле 1906 года под влиянием первой русской революции, как о том не раз говорил его создатель Мамедкулизаде. Журнал имел многочисленных подписчиков, помимо России, в Персии, Турции, в странах Ближнего Востока и Средиземноморья, в Индии и нынешнем Пакистане. Почти половину страниц занимали мастерски исполненные яркие карикатуры, понятные неграмотному в массе населению. С недолгими перерывами журнал издавался четверть века. Последние два номера вышли в Баку незадолго до кончины Джалила Мамедкулизаде, последовавшей в январе 1932 года от кровоизлияния в мозг. — «открытый» Черняевским в один год с Нариманом, но по знаниям своим и по возрасту принятый прямо в семинарию, минуя подготовительную школу, Джалил Мамедкулизаде. Блистательный писатель, мастерства и знаний жизни редкостных, основатель и редактор первого в мусульманском мире сатирического журнала «Молла Насреддин». Подписчиков, читателей журнала полиция без промедления заносит в списки неблагонадежных. Действует по-своему резонно. Редакция, ее сотрудники — большой славы поэты Мирза Алекпер Сабир, Аббас Сиххат, талантливый художник Азим Азимзаде — определенно сочувствуют российским революционно-демократическим идеалам, Обличают государственный строй, колониальные порядки, самодурство и продажность администрации, фанатизм, алчность, невежество духовенства.

Из более поздних выпусков семинарии Узеир Гаджибеков и Муслим Магомаев. Щедро одаренные композиторы, авторы первых национальных опер, музыкальных комедий, кантат, они также были подвижниками-учителями в глухой провинции.

В разное время при несхожих обстоятельствах за Наримановым пойдут еще другие горийские семинаристы. Расширится круг. Малые ручейки сольются в могучий поток…

Черняевский на казенные семинарские средства создавал библиотеку. Что ни месяц — новые книги, журналы, Свой литературный кружок. Невозбранимые попытки писать на азербайджанском, русском, грузинском, армянском языках. На каком юноше доступнее.

У Наримана тоже своя, густо заполненная, толстая, в клеенчатом переплете тетрадь.

Здесь и услышанное на уроке истории, едва ли имеющее отношение к обязательной программе: «После смерти Джузеппе Гарибальди его семья получила телеграмму с выражением соболезнования и горячим приглашением приехать погостить к жителям Гори. Телеграмма обошла газеты многих стран. Все искали, где же этот Гори? На самых подробных картах Российской империи Гори не был обозначен. Наконец в Италии ученые припомнили, что Гори — это древняя крепость на земле грузин и две тысячи лет назад храбрые защитники Гори оказали геройское сопротивление знаменитому Помпею. Прославленный полководец не смог штурмом взять крепость даже при помощи своей новой, стенобитной машины».

…Черновики затеянной Нариманом пьесы «Наданлыг» — «Невежество». До окончания семинарии напишет два акта из четырех.

…Русский перевод поэмы Мирзы Фатали Ахундов «На смерть Пушкина», появившийся во второй мартовской книжке журнала «Московский наблюдатель» за 1837 год. Плод общих усилий друга Пушкина декабриста А. А. Бестужева-Марлинского и самого Ахундова. Пометка Наримана: «Декабрист Бестужев, по рассказам сведущих людей, брал у Ахундова уроки азербайджанского языка и при этом утверждал, будто с азербайджанским, как с французским языком в Европе, легко пройти из конца в конец Азию». Можно бы добавить: в Тифлисе, в доме у Ахундова, истого энциклопедиста, философа, основоположника реалистической азербайджанской литературы, бывали многие сосланные на Кавказ декабристы участники польского восстания 1830–1831 годов, русский поэт Яков Полонский, армянский просветитель Хачатур Абовян…

…Четверостишие весьма популярного в эту пору поэта Сеида Азима Ширвани (шейх-уль-ислам — духовный глава мусульман Закавказья — объявил поэта вероотступником, еретиком. Тут же в трогательном единодушии власти предержащие лишили его права преподавать «за политической неблагонадежностью»):