Илья Вергасов - В горах Таврии

- Неужели оттуда? Из самого Севастополя? Ну, как там? Рассказывай!

Пришлось Кобрину снова начать свой рассказ о Севастополе.

- Остальное тебе доскажут, - протянул руку Кобрин.

- Подожди, что там в городе делается? - не отпускал его Македонский. - Фашисты напуганы, нервничают. Только дай очередь по машине, они драпака!

- Это севастопольцы их по морскому способу обработали, - засмеялся Кобрин, вырываясь, однако ж, из цепких рук Македонского. - Вы извините, товарищи, я к Северскому спешу.

Мы с Македонским, улыбаясь, молча смотрим Кобрину вслед. Как будто дышим героическим воздухом Севастополя.

Давненько я не видел Македонского. Он мало изменился. Коренастый, смуглый, подвижный. Наверно, так же не терпит всевозможных "бумажек". Шапка сдвинута набок, на груди автомат. Большая пухлая рука привычно держит цевье оружия. Быстро привык к партизанской жизни Македонский!

- Михаил Андреевич, рассказывай, как дела, куда ты направился со своим фрицем?

- К вам. Интересный тип, вот, полюбуйтесь: молчалив и зол страшно. Думаю: прихвачу, пусть в штабе повозятся с ним, - весело говорил, поднимаясь за мной по тропе, Македонский.

Мы сразу же принялись допрашивать фашиста. Он отвечал неохотно, с откровенной злобой глядя на нас.

- Севастополь капут? - спрашиваю я.

- Никс... Севастополь бастион... драй таузен артиллери...

Допрашивали мы коллективно, собрав весь небольшой, имевшийся у нас запас немецких слов. Гельмут Верке, унтер, командовал взводом маршевого батальона, переброшенного на самолетах в Симферополь для пополнения обескровленной 32-й немецкой дивизии. Держался унтер весьма нахально, о партизанах говорил с ненавистью. Неудачи гитлеровцев под Севастополем объяснял исключительно оборонными сооружениями города. С гордостью сообщил, что сам Гитлер скоро пришлет сюда особые пушки, которые вдребезги разнесут севастопольские укрепления.

После допроса пленному предложили поесть, но он решительно отвел рукой котелок:

- Русиш партизан швайн...

- Семенов! - позвал я. - Отведи этого нахала в землянку.

Унтера увели. Македонский и его партизаны грелись в нашей штабной землянке. Мы рассказывали им все, что узнали сегодня о Севастополе.

- Теперь понятно, почему гитлеровцы так трусят, - сказал Македонский. - Я с двумя группами партизан был недавно на дороге, пробрался под Бахчисарай. Охрана у врага жидковата. Наша Дуся проникла в одно село, люди хорошо ее встретили, рассказали, что всех гитлеровцев, даже обозников, гонят на фронт. Мы потом подобрались к самой магистрали. Ох, сколько раненых везли гитлеровцы с севастопольского участка... Мои партизаны бросились было к ним. "Шабаш, говорю, это не дело, мы не звери... Песня их спета, да и толку никакого". А вот ночью пошла машина за машиной на фронт. Мы оседлали дорогу от Бахчисарая до самого Дуванкоя. Довольно-таки удачно, машин пять разбили. Захватили пленных, вот одного из них вам прихватили, но пришел, конечно, не за этим. Прошу разрешения переменить место стоянки отряда.

- Куда же?

- Ближе к фронту. Сподручнее будет ходить на операции и к селу Лаки ближе. Там народ подходящий - наш. Обещают помочь.

Штаб решил, что Македонскому действительно неплохо быть ближе к фронту.

Группа Македонского ушла. Широкая спина бахчисарайского командира долго мелькала между деревьями. За ним цепочкой шли партизаны. Они были полны решимости ударить своим отрядом по фашистам, штурмующим Севастополь.

Через три дня наступал новый, 1942 год. Что принесет он нам, что ждет нас впереди? Были горячие головы, мечтавшие произнести новогодний тост в освобожденной Ялте. Эта тема за последние дни часто обсуждалась партизанами. Неизвестно, из какого источника, но передавали даже подробности ожидаемого десанта на Ялту.

Разумеется, точных сведений о подготовке крупных десантов на Керчь и Феодосию мы иметь не могли, но слухами полнилась крымская земля, дошли они и до нас, в лес, по каким-то неведомым каналам. Каждый высказывал свои предположения, каждый фантазировал, все ждали каких-то неизвестных, но больших событий.

А тут еще связной Ак-Мечетского отряда шофер Малий принес ошеломляющие новости:

- Москва приказала очистить Крым от врага к Новому году. На Кавказе стоят тысячи "катюш". Всюду будут высажены десанты. Ждут только приказа.

- Откуда ты знаешь, Малий?

- Народ говорит, - исчерпывающе ответил Малий. - По дороге сюда встретил женщин. Одна спрашивает: "Партизан, а правда, что скоро фашистов прогонят?" Я говорю: "Конечно, правда". Тогда другая перебивает: "И чего ты спрашиваешь, ведь весь народ говорит об этом".

- А насчет тысячи "катюш" где ты слыхал?

- А как же без "катюш"? Это уж первым делом! - удивился Малий.

О "катюшах" в то время ходили целые легенды, авторами которых были защищавшие Одессу моряки. Кое-кто из этих матросов попал в партизанские отряды. Мы, между прочим, точно знали, что никто из них даже не видел этой самой "катюши". Но упаси бог признаться в этом. Наоборот, каждый чрезвычайно подробно описывал чудодейственную "катюшу". И все описания были различны, в зависимости от фантазии автора.

Помню, в эти дни у всех нас появилась какая-то торопливость. Каждый партизан мысленно готовил личный отчет о жизни в лесу и о своих действиях. Мы старались использовать каждый день для помощи городу-герою.

Штаб нашего района работал слабо. Во всем сказывались нерешительность Бортникова, отсутствие комиссара, да и я, и Витенко как-то не нашли еще своего настоящего места. Не мы вели отряды, а они нас подталкивали на те или иные действия. Конечно, такое положение долго продолжаться не могло, мы ждали перемен.

Прошло рождество. Гитлеровцам так и не пришлось пить шампанское в Севастополе, как они надеялись. Да, вероятно, они и сами распростились уже с мыслью о легкой победе. Сотни раз уничтоженные в немецких сводках, но вновь и вновь оживающие в расщелинах Инкерманских скал огневые точки, меткие пули севастопольских снайперов, лихие атаки матросов могут отрезвить кого угодно.

От нового, сорок второго года мы ждали много хорошего и встретили его как можно лучше. Не успели обменяться поздравлениями, как вбежал Петр Семенов, проверявший посты:

- Заря, товарищи, красная заря на востоке!

Все выскочили из землянок. Действительно в расщелине Бабуган-яйлы явственно виднелась полоса далекого, но яркого огня.

Это был огонь нового направления - Крымского...

Молча, не чувствуя холода, стояли мы и смотрели как зачарованные на свет с востока.

Наши войска, захватив Керчь и Феодосию, вели наступление. Пришло то, о чем понаслышке давно уже шумел лес.

Все изменилось в эти дни и в нашем штабе. Нам прислали новое командование. Маленький, с аккуратно подстриженными усиками человек отрекомендовался: