Михаил Дубинский - Женщина в жизни великих и знаменитых людей

И действительно, маршал в скором времени был удален от двора.

Через два месяца состоялась торжественная церемония коронования, а 16 февраля 1724 года королю исполнилось 14 лет и, следовательно, он сделался совершеннолетним. В тот же день герцог Орлеанский вошел в комнату Людовика XV и, став перед нем на одно колено, заявил, что он отныне будет исполнять его приказы. Недолго, впрочем, он исполнял «приказы», так как отдал Богу душу 2 декабря того же года. Умер он неожиданно, после плотного ужина, заменявшего ему обед. Одна из его метресс, герцогиня Фалари, сидела у камина. Вдруг он лишился чувств. Герцогиня бросилась в соседнюю комнату за помощью, но там никого не было. Она выбежала во двор. Через несколько минут явились врач, жена герцога и другие; но перед ними уже был труп.

С этих пор началось роковое правление Людовика XV, послужившее главной причиной кровавых событий следующего царствования. Министры назначались без разбора, смотря по тому, какая партия брала верх. Пока был жив герцог, пост первого министра оставался за ним; когда же он умер, министром был назначен герцог Бурбонский по одному только желанию метрессы герцога, г-жи де Прэ, думавшей, что этим путем ей удастся захватить в руки бразды правления. В то же время иезуиты пустили в ход все свое могущество. Под влиянием своего духовника Людовик XV запретил протестантам отправлять богослужение. Их имущество приказано было конфисковать. В то же время во всей стране начался сильный голод. Появилась целая армия жадных до наживы людей, которые, скупив оказавшийся налицо хлеб, стали поднимать цены на него все выше и выше. Фунт хлеба начал стоить 10 су, т. е. около 20 копеек на наши деньги. Народ, конечно, был недоволен и бунтовал, но за это подвергался тяжким наказаниям. Королевские войска часто пускали в ход порох и штыки. Это еще более озлобляло народ.

В эту тяжкую для государства и народа пору при дворе молодого Людовика XV нашли нужным заняться вопросом о его женитьбе. Так как официальная невеста короля была слишком нежного возраста, то решено было нарушить договор с испанским двором и найти для Людовика другую невесту. Выбор был поручен г-же Прэ, которая и остановила внимание на Марии Лещинской, дочери низложенного польского короля Станислава Лещинского.

Брачный договор был подписан в Париже 19 июля, а 15 августа герцог Орлеанский, уполномоченный короля, женился от имени Людовика на Марии Лещинской в Страсбургском соборе. 3 сентября королева совершила торжественный въезд в Париж и Версаль, а на следующий день кардинал де-Роган обвенчал помолвленных в дворцовой часовне. Молодой король был очень неопытен, и священнику пришлось познакомить его с супружескими обязанностями. В день свадьбы он много плакал и, наконец, с большим трепетом отправился на половину жены. Впрочем, Мария Лещинская сумела его скоро приковать к себе свежестью губ, красивым цветом лица и прекрасными волосами. Он начал находить королеву прелестной женщиной. В свою очередь и Мария отвечала ему нежностью и, когда Людовик XV заболел оспою, не отходила от него ни на минуту, пока король не выздоровел.

С этой болонью, между прочим, связан любопытный инцидент. Узнав, что Людовик болен, Филипп V решил, что он скоро умрет и что ему, Филиппу, следует поехать в Версаль, чтобы посадить на осиротевший престол своего второго сына. Он хотел уже сесть в экипаж, как ему сообщили, что Людовик выздоровел. При шлось отказаться от поездки. Обстоятельство это вызвало немало смеха.

Людовик XV был образцовым мужем.

Он не охладел к жен и не изменил ей даже после того, как она родила ему принца, также названного Людовиком. Радостную весть об этом событии первым распространил Орсеваль, проскакав в 33 минуты все расстояние между Версалем и Парижем и всю дорогу возглашая: «У нас есть дофин!». Рождение сына доставило Людовику большое удовольствие. Через некоторое время после этого какой-то сановник обратил его внимание на одну хорошенькую молодую женщину.

— Разве, по-вашему, она красивее королевы? — наивно спросил Людовик.

Сановнику, конечно, пришлось прикусить губы.

Но скромность Людовика и привязанность его в жене не нравились вообще всему двору, отличавшемуся легкими нравами. Об этом можно судить по поступку одного принца из дома Кондэ. Из его дома был виден монастырь, и принцу доставляло большое удовольствие показываться у окна монахиням в костюме Адама. Возмущенные монахини, не зная, как избавиться от зрелища, далеко не соответствующего их понятиям о жизни, принуждены были выстроить большую стену, скрывшую от глаз благочестивых обитательниц монастыря и дом принца, и его владельца. Впрочем, и в монастырях царила большая легкость нравов. Так, в то время пользовалась большим успехом новая комедия иезуита Грессэ: «Vert-Vert». Иезуит этот находился в любовных сношениях с одной монахиней, некоей Дампьер, которой очень захотелось прочесть его пьесу. Чтение такой вещи в монастыре было совсем неподходящим делом, и поэтому иезуит, несмотря на легкомысленное поведение, отказался исполнить просьбу возлюбленной. Наконец, он согласился, и в одно прекрасное время Грессэ явился в монастырь и начал читать монахине ужасную пьесу. Вдруг, когда он дошел до особенно комического места, раздался громкий смех. Они обернулись и увидели за занавеской всех монахинь с настоятельницей, которые внимательно слушали чтение. Грессэ осталось только продолжать начатое без перерывов.

При таком настроении общества добродетель короля казалась пороком. Однажды кардинал Флери завел со своею любовницею, г-жою Кариньян, разговор о том, что король все еще любит королеву.

— Было бы ужасно, — заметила г-жа Кариньян, — если бы любовь эта прекратилась, уступив пламенному чувству к другой женщине, как это произошло с Людовиком XIV и Лавальер. Самое лучшее подыскать королю метрессу.

И тут же было решено свести короля с г-жой Мальи, которой давно уже хотелось вступить в связь с Людовиком. Для этого втянули в план духовника королевы. Он убедил Марию Лещинскую, что и супружеские обязанности имеют границу и что есть другая, высшая обязанность — целомудрие. Королева стала отдалять от себя Людовика, который в гневе на супругу, из преданной и самоотверженной сделавшуюся вдруг недоступной, и вступил в связь с г-жою Мальи. Это было началом. Остальное пошло как по наклонной плоскости.

У г-жи Мальи были болшие черные глаза, большой рот, слишком длинный нос, темный цвет лица. К тому же она была высокого роста и толста. Но зато она лучше других могла втянуть Людовика в разгульную жизнь. После первого свидания она в отчаянии бросилась к г-же Кариньян и стала ей жаловаться со слезами на глазах, что не произвела на короля никакого впечатления. Много труда стоило склонить ее к тому, чтобы она пошла на второе свидание. Ришелье, с которым она была в дружеских сношениях, сказал ей: «Вам нужно самим напасть, если вы не хотите, чтобы на вас напали». Поощренная этими словами, г-жа Мальи решилась на второе свидание и после него приехала к г-же Кариньян с разорванным воротником и растрепанным платьем, но вся сияя от восторга.