Сара Бернар - Моя двойная жизнь

Ныне же обманчивое и неприветливое ноябрьское солнце все вокруг заливало серым свинцом. Черные, покрытые грязью фиакры следовали один за другим, задевая ворота, обивая углы ступеней, подавая назад или, наоборот, вперед под грубые окрики кучеров. А вместо приветствий слышались такие слова:

— Как дела, старик?

— Голова разламывается!

— Есть новости?

— Да, все летит к черту! — и так далее.

Дворец был совсем не тот. Атмосфера переменилась. Исчез легкий благоухающий аромат, который обычно оставляют за собой элегантные женщины. Густой запах табака, засаленной одежды, грязных волос — все это тяжело висело в воздухе.

Ах, прекрасная императрица французов! Я, как сейчас, видела ее в голубом платье, шитом серебром, зовущей себе на помощь фею Золушек, чтобы она помогла ей надеть маленькую туфельку. А наследный принц — само очарование! Я вспоминала, как он помогал мне расставлять горшочки с вербеной, маргаритками и держал в своих еще слабых руках огромный горшок с рододендроном, скрывавшим его хорошенькое личико.

Наконец, я вспоминала императора Наполеона III, аплодировавшего мне с лукавой усмешкой на репетиции предназначавшихся ему реверансов.

И вот теперь белокурая императрица, одетая весьма странным образом, бежала в двухместной карете своего американского дантиста, ибо среди французов не сыскалось человека, который отважился бы помочь бедной женщине, таким чело веком оказался иностранец. А ласковый утопист император безуспешно пытался тем временем погибнуть на поле брани. Два коня были убиты под ним, но на нем самом — ни единой царапины. И он вынужден был расстаться со своей шпагой. И все мы плакали от ярости, стыда и боли, узнав, что ему пришлось сдаться. Каким же мужеством и отвагой надо было обладать, чтобы пойти на это! Он хотел спасти сто тысяч солдат, сберечь сто тысяч жизней, успокоить сто тысяч матерей.

Бедный, дорогой император! История воздаст ему когда-нибудь должное, ибо он был добр и человечен, и к тому же доверчив Увы! Пожалуй, даже слишком!

Прежде чем войти в апартаменты префекта, я остановилась на минуту. Вытерла глаза и, чтобы отвлечься от своих печальных дум, спросила «мою милочку»:

— Послушай, если бы ты увидела меня впервые, ты нашла бы меня красивой?

— О да! — поспешила заверить меня она.

— Тем лучше! Надо, чтобы я выглядела красивой в глазах этого старого префекта, мне столько всего надо у него попросить.

Каково же было мое удивление, когда я узнала лейтенанта, ставшего теперь капитаном и префектом полиции. Мое имя, названное дежурным, заставило его вскочить с кресла, он двинулся мне навстречу с улыбкой на лице и протянутыми руками.

— Неужели вы меня забыли? — спросил он, дружески поклонившись госпоже Герар.

— Я никак не думала, что это вы, и теперь просто счастлива, вы дадите мне все, что нужно!

— Ну и ну! — только и сказал он, расхохотавшись. — Так тому и быть, приказывайте!

— Так вот, мне нужно хлеба, молока, мяса, овощей, сахара, вина, водки, картошки, яиц, кофе… — выкладывала я на одном дыхании.

— Ах, позвольте отдышаться! — воскликнул префект-граф. — Вы говорите так быстро, что у меня дух захватило.

Я умолкла на мгновенье, но тут же снова заговорила:

— Я устроила госпиталь в «Одеоне»; но, так как госпиталь военный, муниципалитет не дает мне пропитания. А у меня уже пятеро раненых, пока что я справляюсь, но ведь мне обещают привезти других раненых, которых тоже надо кормить.

— Вы получите все, что пожелаете. Несчастная императрица оставила запасы во дворце на долгие месяцы; я пришлю вам все, кроме мяса, хлеба и молока; а в отношении этого отдам приказ, чтобы ваш госпиталь, хотя он и военный, обслуживал муниципалитет. Да, вот еще талон на соль и другие продукты, вы сможете получить их в новой «Опере».

Я с изумлением взглянула на него:

— В новой «Опере»?.. Но театр еще только строится, кроме лесов там ничего нет.

— Вот именно. Вы войдете в маленькую дверцу под лесами, она находится напротив улицы Скриба; подниметесь по винтовой лестнице, которая приведет вас в продовольственную контору, и там вам дадут все необходимое.

— Ах, мне хочется еще кое о чем попросить вас!

— Говорите! Я к вашим услугам.

— Меня очень беспокоит, что в подвалах «Одеона» устроили пороховой склад: если Париж станут обстреливать и снаряд угодит в здание, мы все взлетим, а я не для этого старалась.

— Верно, — согласился любезный человек, — нет ничего глупее, как превращать в пороховой склад такое место. Однако с этим придется повозиться, потому что я имею дело с кучей твердолобых мещан, которые желают организовать оборону на свой манер. Попробуйте раздобыть мне петицию за подписью самых влиятельных домовладельцев и коммерсантов квартала. Вы довольны?

— Да, — сказала я, дружески сжимая его руки, — да, вы добрый и хороший человек, благодарю вас от всей души.

Я направилась было к двери, но остановилась, словно загипнотизированная видом пальто, брошенного в кресло.

Заметив мой взгляд, госпожа Герар тихонько потянула меня за рукав:

— О, милая Сара, не надо, прошу вас!

Но я уже устремила молящий взгляд на молодого префекта, тот, не понимая, в чем дело, спросил:

— Что вам еще угодно, прекрасная дама?

Я показала пальцем на пальто, решив пустить в ход все свои чары.

— Прошу прощения, — оторопело сказал префект, — но я ничего не понимаю.

По-прежнему показывая пальцем на прельстивший меня предмет, я попросила:

— Отдайте его мне.

— Мое пальто?

— Да.

— Зачем?

— Для выздоравливающих раненых.

Упав в кресло, он расхохотался.

А я, немного обиженная его неудержимым смехом, продолжала:

— То, что я говорю, вовсе не смешно. Послушайте, у меня есть несчастный малый, у которого оторвало только два пальца, он не хочет лежать в постели, и это вполне понятно. Его солдатская шинель недостаточно теплая, а мне с большим трудом удается обогревать огромное фойе «Одеона», где размещаются ходячие раненые; этому парню теперь тепло, потому что я взяла пальто у Анри Фульда, который заходил ко мне на днях; мой раненый — великан, а Анри Фульд — исполин, поэтому мне вряд ли могла представиться другая такая возможность; но понадобится не одно паль то, а ваше на вид очень теплое.

Я гладила меховую подкладку завидного одеяния.

Молодой префект чуть не задохнулся от смеха Вынув все из карманов пальто, он показал мне роскошный шарф из белого шелка, который вытащил из глубины кармана.

— Вы позволите мне оставить себе хотя бы шарф?

Я покорно кивнула головой в знак согласия Он позвонил и, снова приняв торжественный вид, хотя глаза его все еще смеялись, сказал привратнику, отдавая ему свое пальто:

— Отнесите это в экипаж двух дам.