Даниил Скобцов - Три года революции и гражданской войны на Кубани

– Сидим в окопах и слышим всю вашу «тамашу», а не стреляем; почему так это вышло, – ума не приложить.

При выезде из селения Горькая Балка к радянской колонне подъехал М. В. Родзянко и выразил соболезнование по поводу потери при въезде в это селение двоих наших товарищей. Теперь он следовал при краснокрестном отряде своего сына. Часть офицеров-добровольцев демонстрировали неприязненное к нему отношение, неправильно комментируя его роль при крушении монархии. Он не забывал, что у нас он нашел укрытие в первый период по выходе из Екатеринодара.

В молодости Л. Л. Быч служил в Новороссийске в качестве секретаря городской управы.

Всероссийский исполнительный комитет железнодорожного профсоюза. (Примеч. ред.)

Приведенные положения Быча см. в книге: Быч Л. Л. Кубанец. От Екатеринодара до Мечетинской. Екатеринодар, 1919.

Старый казак, владелец дома, где мы остановились, рассказывал, как к его лбу красноармеец уже приставил ствол, чтобы пристрелить, да спасибо пасынок, тоже красноармеец, в это время подбежал и отвел в сторону ствол.

– Стой, что ты делаешь? Это наш дед…

У деда и повадка вся староказачья и выговор. Улыбка и выражение глаз… Старик уже заглянул в глаза смерти.

Христюк П. Заметки i Матерiяли. 1917–1920 гг. Вена, 1921. Т. II. С. 139–142.

Конституционно-демократическая партия. (Примеч. ред.)

Башлык в кавказской одежде кубанцев имеет назначение, как капюшон в европейской, для укрытия от дождя, от холода. Поэтому при входе в закрытое помещение он снимается вместе с другой верхней одеждой и оставляется в передней; в комнаты, в зал и тому подобные кубанцы не входят с башлыком за плечами.

Такая фраза Раковского, как «я же вижу, что ваш юрисконсульт махает головой», была очень типична для «русака» – румынского еврея…

Василий Выпиваний – принц Габсбургского дома, тогда будто бы лансировался как кандидат на престол Украинской державы.

Верхом достижения агитации инженера К. была посылка одобрительного приговора станицы Таманской императору Вильгельму.

О действиях других кубанцев, проявивших себя нехорошо на Тамани, Краевая рада, уже по занятии Екатеринодара, имела суждение и несколько офицеров понесли заслуженную кару.

В «Очерках русской смуты» генерала Деникина эти слова приводятся как сказанные в обращении вообще к офицерам. Нужно думать, что было и то и другое обращение редкого по доблести генерала Маркова и к офицерам, и к кубанцам, которых было подавляющее большинство в армии.

Природная его фамилия, казака станицы Пашковской, – Шкура. Перемену последней гласной в начертании фамильного имени он произвел самовольно.

Это был тот именно Слащов, который впоследствии приобрел известность как защитник Крыма, прославился жестокостью, одним из первых потом сменил вехи и ушел на советскую службу.

В ноябре 1917 года с Кавказского фронта поступили две просьбы в Кубанское правительство о перемене фамилий: некий Бардак просил заменить его фамилию другой, более благозвучной – Валентинов, и войсковой старшина Шкура просил изменить родовую фамилию – на «Шкуранский». Правительство уважило обе просьбы, но извещение Правительства об этом уже не могло дойти вовремя до просителей ввиду развала фронта. В июле 1918 года войсковой старшина Шкура предстал в хуторе Тихорецком в виде полковника Шкуро, и этой фамилией пошел именоваться и дальше, у конечной буквы «а» своей фамилии отнял только одну палочку: не Шкура, а Шкуро.

Деникин А. И. Очерки русской смуты. Париж, 1921. Т. III. С. 188.

Пришлось быть свидетелем очень любопытного случая способа борьбы с агитатором.

Вижу Шкуро, нервно расхаживающего у входа в здание гимназии, около него три адъютанта, одного из которых я раньше знал очень мирным секретарем нашего кубанскою министра финансов Л-ча. Тут он в черкеске, при оружии.

Казаки подводят к начальнику отряда некоего господина в штатском и докладывают, что полчаса тому назад этот господин убеждал их повернуть оружие против притеснителей буржуев и их приспешников офицеров-золотопогонников…

Шкуро напустился на агитатора. Тот стал что-то возражать. Мой знакомый адъютант Шкуро – вдруг вижу – пришел в какое-то звериное состояние и хватается за свою деревянную кобуру, в которой помещается револьвер очень убедительной системы.

Его движение уловил Шкуро и быстро, повысив тон, выкрикнул:

– Высечь!… Двадцать пять плетей!

Штатский в шляпе, видно, еще не уразумев обстановки и, указывая верстом себе и грудь:

– То есть… Как?.. Мне?..

– А ты думаешь. – кому?… И рука адъютанта уже расстегивает кобуру… Теперь штатский сразу понял весь ужас обстановки.

– Где прикажете ложиться? – так и спросил…

Китайцы оказались очень устойчивыми в боях, у пленных спрашивали: «Ходя, за что борешься?» Ответ: «За родная Кубань».

Деникин А. И. Очерки русской смуты. Т. III. С. 203. Резолюция генерала Алексеева от 31 августа 1918 года.

Лукомский А. С. Воспоминания. Берлин, 1922. Т. II. С. 39.

В этом случае хочется отметить любопытный акт: станичный сбор Незамаевской станицы, наследницы Незамаевского запорожского куреня, приговором постановил принять генерала Деникина в число полноправных своих казаков с наделением ему пая земли и пр.

Прообраз созданных при советской коллективизации МТС.

См. выше программное постановление Краевой рады 1917 года.

В законе о земле будет оговорено положение культурных земледельческих и производственных хозяйств в Крае.

Деникин А. И. Указ. соч. С. 58.

Высшей номинальной ценой кредиток кубанского выпуска того времени были 50 руб., Дона – 500 и 1000 руб. Добровольцы наводнили денежный рынок своими «колокольчиками» в 1000 и 10 000 руб.

Человеку, пожелавшему объективно разобраться в репутациях членов фактической и противобольшевистской коалиции, следует обратить на это особое внимание…

Соколов К. Н. Правление генерала Деникина. София, 1921.

О самом генерале Драгомирове Деникин свидетельствует (Указ, соч. Гл. 30.), что Драгомиров был приглашен Алексеевым для совместного путеществия в город Уфу, т. е. подчеркивалась персональная связь Драгомирова с Алексеевым и, вообще временность его работы в Добровольческой армии на Кубани и на Дону.